Да нет, «папа» должен был договориться, и наверняка он сейчас звонит какому-то заместителю Генерального прокурора или даже Генеральному, договаривается.

Тем временем адвокат спросил:

– Какую мы с вами позицию изберем?

– А какую вы посоветуете?

– Я посоветовал бы вам во всем признаться. Отпираться глупо. Дело ведет ФСБ, они имеют на вас четкую разработку плюс показания потерпевших имеют большой вес. Наконец, изъятый только что «Мерседес», документы. Советую признаться. В конце концов я предлагаю такой вариант: вы во всем признаетесь, идете на чистосердечное признание, а я потом постараюсь это дело замять. Думаю, что оно даже до суда не дойдет. В крайнем случае, – продолжал адвокат, – если и дойдет, то уж с районным судом мы договоримся.

– А почему вы решили, что мне лучше на признание идти?

– Тогда вы останетесь на свободе. Иначе же вас арестуют, так как у вас тут три статьи серьезные.

– Три статьи?

– Да. Похищение человека, вымогательство и злоупотребление служебным положением, – сказал адвокат. – Все статьи тяжкие, так что, сами понимаете…

– Хорошо, – сказал Андрей, – давайте будем признаваться.

Адвокат встал, подошел к двери и приоткрыл ее, сказав, обращаясь к следователю:

– Все, мы закончили.

Следователь вошел в кабинет.

– Что вы решили?

– Решили признаваться.

– Ну и правильно, – сказал Волков, – а то я тут уже очную ставку хотел проводить, если вы в отказ пойдете…

– Не надо никакой очной ставки, – замахал руками адвокат, – мы признаемся.

– Ну что же, тогда давайте проводить допрос.

Допрос продолжался долго, около часа. Следователь подробно снимал показания с Андрея. Его интересовала каждая деталь. Иногда он переспрашивал отдельные моменты. Андрей все говорил. Иногда у него возникали вопросы, как говорить. Он бросал взгляд на адвоката. Но тот сидел, опустив глаза.

Это показалось Андрею странным. Как же так? А с другой стороны, какое значение имеют мои слова? Признался – и все. Остается только рассчитывать на приписку в законе. Ведь чистосердечное признание улучшает положение подозреваемого. Может, и тут это сработает? Может, все будет нормально?

Да и «папа», наверное, сейчас тяжелую артиллерию подтянет.

В дверь кто-то постучался.

– Да, – сказал Волков.

Дверь открылась, заглянул Александр.

– Вы меня вызывали?

– Да, вызывал, – сказал Волков и посмотрел на часы. – Уже двенадцать! Мы сейчас заканчиваем. Подождите пока в коридоре… Ну что, закончили на сегодня? Подпишите все листы, – предложил он Андрею.

Андрей подписал шесть листов своих показаний и спросил:

– Я могу быть свободен?

– Нет, подождите, – сказал следователь, – сейчас мы допросим вашего подельника, вашего коллегу, – тут же поправился следователь, – а затем, если возникнут какие-то противоречия в ваших показаниях, мы их утрясем, сложим вместе, чтобы все было нормально, и тогда вы будете свободны. Так что, пожалуйста, подождите.

Андрей вышел в коридор и сел на стул, стоящий у стены. Сердце его часто стучало. Он стал волноваться. С другой стороны, сейчас допросят Александра и отпустят скорее всего.

Допрос Александра также занял часа полтора. Время приближалось к двум часам. «Наверное, следователю нужно будет пообедать, – думал Андрей, – с десяти часов сидит, даже перекуры не делает! Наверное, скоро закончит, и мы будем на свободе».

Наконец следователь приоткрыл дверь.

– Ну что, входите! – сказал он. – Сейчас подпишу у начальства бумагу, а вы пока тут посидите.

Андрей сел за стол. Неожиданно следователь обратился к адвокату:

– Пойдем, проводишь меня! Поговорим с тобой немного.

– Пошли, – кивнул адвокат. Они вдвоем вышли из кабинета. Андрей заметил, что стол следователя был пуст. Все документы следователь, видимо, взял с собой или спрятал в сейф. Он хотел спросить Александра, как дела, но тот тут же поднес к губам палец, показывая, что надо молчать, мол, все пишется. Андрей понимающе кивнул. Он пошевелил губами и беззвучно спросил, как дела. Александр молча пожал плечами – черт его знает!

Так они сидели и молчали минут десять.

– Ты с «папой» говорил? – спросил еле слышно Андрей, имея в виду начальника РУОПа. Тот кивнул.

– И как?

Александр снова пожал плечами, нарисовав на ладони круг, означающий – все будет о’кей.

– Я тоже вчера говорил. А этого сразу узнал? – Он кивнул на стул, где сидел адвокат.

– Узнал, узнал.

– Как думаешь, может, мы зря?..

Александр покачал головой – неизвестно, мол.

Наконец дверь открылась, вошел следователь. На сей раз он был без адвоката.

– Все формальности утрясены, – сказал он, подходя к столу. – Сейчас придет ваш адвокат, и мы скажем вам результат.

– Закурить можно? – спросил Андрей.

– Конечно, курите.

Андрей достал пачку, протянул ее Александру. Тот отрицательно покачал головой.

В кабинет заглянул адвокат. Лицо было красное, руки дрожали. Он молча вошел в кабинет и, поднеся руку к пепельнице, стал тушить догорающую сигарету. Но сигарета ломалась, пепел разлетался в разные стороны. Это насторожило Андрея. «Что-то тут не то!» – подумал он.

Следователь молча стал читать документ.

– Я должен довести до вашего сведения, что в соответствии со статьей УПК, – начал он монотонно, почти бубня себе под нос, назвал фамилию Александра, затем Андрея, – что вы признаны виновными в совершении преступления по таким-то статьям УК, – он перечислил статьи. – В соответствии с этим прокурором вынесено решение о применении к вам меры пресечения – взятие под стражу, ареста.

– Как ареста? – почти крикнул Андрей. – Мы же вам все как есть сказали! – И он посмотрел на адвоката. Тот пожал плечами. – Мы же во всем признались!

– Во-первых, вы сделали это добровольно, вас никто за язык не тянул, – сказал следователь, – а во-вторых, вы должны понимать, что признались в совершении тяжких преступлений, каждое из которых тянет на срок от восьми до пятнадцати лет! И вы считаете, что с такими статьями будете гулять на свободе? Нас не поймут. Мы же Генеральная прокуратура, образец! Как же другие к этому отнесутся? Скажут, что мы покрываем вас по блату?

– Но мы же не раз жизнями рисковали! Я же под пули лез, когда Мансура брали! – кричал Андрей.

– Мы все имеем заслуги. Тогда вы действительно рисковали жизнью. Но сегодня совершили преступление. И потом, ребята, не я принимал это решение, – неожиданно сказал следователь, – это решение вынесло мое начальство. В конце концов, ситуация может измениться. Ведь за вас тоже кто-то хлопочет.