секстаккордом на fa; но, кроме того, автор добавил не только си-бемоль, как в первом случае, а еще соль, ми, до, так что все звуки гармонической минорной гаммы берутся одновременно и производят ужасное созвучие фа, ля, до, ми, соль, си-бемоль, ре. Лет сорок тому назад французский композитор Мартэн, или, как его называют, Мартини, в своей опере «Сафо», в том месте, где возлюбленная Фавна бросается в воду, хотел воспроизвести подобный рев оркестра, употребляя одновременно все диатонические, хроматические и энгармонические интервалы. Не вдаваясь в рассуждения об уместности, о достоинствах или недостатках его попытки, мы все-таки можем понять ее цель. В данном случае я, при всем желании, не могу постигнуть цели Бетховена. Я вижу явное намерение, рассчитанное и обдуманное, чтобы произвести два нестройных созвучия в те два момента, которые непосредственно предшествуют инструментальному и вокальному речитативу; я немало добивался понять, чем может быть вызван этот прием, но – безуспешно. Корифей, после речитатива, слова которого принадлежат Бетховену, исполняет solo тему оды «К радости» с легким аккомпанементом двух духовых инструментов и струнного оркестра pizzicato. Тема эта появляется не раз до самого конца симфонии, ее везде можно узнать, хотя она видоизменяется. Различные преобразования мелодии представляют тем больший интерес, что каждое из них вносит новый особый оттенок в описание одного общего чувства – радости. Сначала радость дышит кротостью и миром, она оживляется с того момента, когда присоединяются женские голоса. Размер меняется; прежняя фраза в четыре четверти появляется в шести восьмых с постоянными синкопами, она принимает более сильный, гибкий, как бы воинственный характер. Это песнь героя, отправляющегося в бой с уверенностью в победе, вот сверкает его вооружение, слышны его мерные шаги… Некоторое время в оркестре разрабатывается фугой тема, в которой виден тот же первоначальный мелодичный рисунок: это различные проявления подвижной, взволнованной толпы. Хор опять вступает и энергично поет радостный гимн в его первоначальном простом виде, с сопровождением духовых инструментов, дающих аккорды соответственно движению мелодии, в то время как вся масса струнных инструментов движется в унисон и октаву диатонически по разным направлениям.

Следующая часть, andante maestoso, нечто вроде хорала, который начинают теноры и басы в сопровождении одного тромбона, виолончелей и контрабасов. Здесь радость религиозная, степенная, безграничная. Хор на миг умолкает и возобновляет уже с меньшей силой свои широкие аккорды после оркестрового solo, производящего впечатление чудных органных звуков. Подражание величественному музыкальному инструменту христианских храмов производится нижним регистром флейт, кларнетов и фаготов, альтами, разделенными на две партии, высокую и среднюю, и виолончелями, берущими либо квинту sol-re на открытых струнах, либо октаву do низкое (на открытой струне) и do среднее. Эта часть начинается в sol-maj, переходит в do-maj, потом в fa-maj и оканчивается органным пунктом на доминанте в re-maj.

Затем следует большое allegro в шесть четвертей, где с самого начала соединяются первая тема, уже так часто и разнообразно воспроизведенная, и хорал из предыдущего andante. Контраст этих тем выделяется еще тем, что над выдержанными нотами хорала появляется вариация на песнь радости, исполняемая первыми скрипками и контрабасами. Немыслимо исполнить на контрабасе такое быстрое чередование нот, и совершенно не понятно, как Бетховен, такой мастер в деле инструментовки, написал подобную партию для этого тяжелого инструмента. В следующей части менее живости, но более легкости в стиле; основу ее составляет простодушное веселье, выраженное сначала четырьмя солистами и оживляющееся со вступлением всего хора. Нежный и религиозный напев в двух местах сменяет веселую мелодию, затем движение ускоряется, весь оркестр принимает участие, ударные инструменты (литавры, тарелки, треугольники и большой барабан) резко отбивают сильные времена такта. Радость вступает в свои права, народная, бурная радость, которая походила бы на оргию, если бы все голоса не перешли опять перед окончанием в торжественный ритм, чтобы восторженными кликами принести религиозной радости последнюю дань любви и почтения. Заканчивает только оркестр, местами давая отрывки первой темы, которой, кажется, никогда нельзя наслушаться… Приводим перевод немецкого стихотворения, чтобы познакомить читателя с поэтическим произведением, вызвавшим такое множество музыкальных комбинаций, этих проявлений музыкальной науки, сопровождающих полет вдохновения, этих послушных орудий в руках могущественного, неутомимого гения.

К Радости

Радость, мира украшенье,

Дочь родная небесам!

Мы вступаем в упоенье,

О, чудесная, в твой храм.

Ты опять соединяешь,

Что обычай разделил,

Нищего с царем равняешь

Веяньем отрадных крыл.

Хор.

Миллионы, к нам в объятья!

Люди, поцелуй сей вам!

Над небесным сводом, там,

Должен жить отец наш, братья.

Тот, кому быть другом другу

Жребий выпал на земле,

Кто нашел себе подругу,

С нами радость тот дели;

Также тот, кто здесь своею

Душу хоть одну зовет;

Кто ж не может; – пусть скорее

Прочь, рыдая, отойдет.

Хор.

Все, что мир сей наполняет,

Пред сочувствием смирись.

Пусть оно покажет в высь,

Где Незримый обитает.

Все творения живые

Радость средь природы пьют,

Все – и добрые, и злые,

По стезе ее идут.

Сон, вино, привет участья,

Друга нам она дарит:

Дышит червь животной страстью,

К Богу херувим летит.

Хор.

Миллионы, в прах падите!

Мир, ты чувствуешь Творца?

Выше звездного венца

В небесах его ищите.

Радость – мощная пружина

Всех бесчисленных миров;

Радость двигает машины

Вечных мировых часов,

Из семян цветы выводит,

Хоры звездны из небес,

Сферы в отдаленьи водит,

Недоступном для очей.

Хор.

Как светил великих строен

В небе неизменный ход,

Братья, так всегда вперед,

Бодро, как к победе воин!

Улыбается приветно

Средь стараний и забот,

И страдальца неприметно

К цели доблестной ведет.

Веры на вершине ясной

Ею веют знамена,

И она сквозь гроб ужасный

В хоре ангелов видна.

Хор.

Над богами ль возвышаться?

Хорошо быть равным им.

Горе, бедность веселятся

Счастием пускай одним.

Будь забыта злость и мщенье!

Смертный враг наш, будь прощен.

Пусть не знает он мученья,

Пусть теперь не стонет он!

Хор.

Мы долги свои забыли;

Свет тебе свободен весь;

Братья, над