и отлично умеют ими пользоваться. А теперь в Ак-Кермене не одна, а целых две орты.

М-да… Думай голова, картуз куплю.

И второй вопрос? Надо ли мне, в свете всего услышанного, соваться в гости к Кара-мурзе?

Тут стоит хорошенько помозговать. Впрочем, для сбора и анализа информации нет времени. Да и пора суток не та. Днем бы я потолкался на рынке, послушал городские сплетни. Кстати, а почему «секретарь» молчит? Когда не спрашивал, перед каждым визитом всякую пургу нес, а как понадобилась информация — молчит, как рыба об лед.

«В городе поговаривают, что Великий хан Махмед-Гирей велел укорачивать слишком длинные языки прямо на месте», — тут же реабилитировал себя помощник.

«А, ну это меняет дело. Тогда тебе действительно стоит помолчать… — усмехнулся я мысленно. — Ну а мне, в таком разрезе, лучше один раз увидеть, чем сто услышать. Тем более, когда все в молчанку играют»

Дорогу к дому Кара-мурзы я помнил. Так что плутал недолго.

Ворота заперты. И на подворье тишина. Неправильная тишина. Ну да, назвавшись груздем…

Я поднял посох и трижды стукнул в створку.

— Кто? — привратник отозвался сразу. Чересчур поспешно для нормального слуги, охраняющего покой богатого дом. И голос этот не принадлежал Абдуле. — Чего надо?

Впрочем, это я уже переборщил. Кара-мурза, за мое спасение, обещал рабу волю. Да и я деньжат весьма щедро отсыпал. Так что все верно — Абдула теперь в своем доме ночевать должен.

— Вечер добрый. Позволено ли мне будет узреть многоуважаемого Кара-мурзу? Да продлит Аллах его годы.

Ворота слегка приоткрылись. Вроде бы с той стороны опасаются чужака.

— Ступай прочь, попрошайка. Мы после захода солнца не подаем. До седых волос дожил и не знаешь, что это плохая примета?

— Я не за подаянием, уважаемый страж ворот. Меня просили передать весточку друзья высокочтимого Кара-мурзы.

— Вот как?.. Это меняет дело. Заходи… Мой хозяин ждет вестей.

Створка приоткрылась шире. Этот слуга мог быть кем угодно, только не привратником. С такой образиной лучше всего на большую дорогу выходить. Взглянув на его рожу, всякий путник с радостью и без сожаления расстанется с имуществом. Еще и благодарить будет, что живым отпустили.

— Не хочу осквернять порог вашего дома, уважаемый. Я слишком долго был в пути. Завшивел, как шелудивый пес. Может, ты передашь на словах? А я зайду за ответом завтра утром, как умоюсь и постираю одежды?

— Заходи, заходи… Не заставляй себя упрашивать… Мы не брезгливые. И с коростой на теле доводилось видеть, и даже, совсем без кожи.

Голос раздался за спиной, и под лопатку мне уперлось что-то острое. Хорошо, под балахоном на мне крепкая безрукавка, иначе до крови проткнул бы.

— Я же…

— Там все расскажешь… — нажим усилился, и мне пришлось шагнуть во двор.

Слава Аллаху и прочим Буддам. Еще не вечер, а у меня уже, как минимум, две новости. И, как полагается — одна хорошая, а вторая не очень. Первая Кара-мурза не предатель. И это хорошо. Очень уж он мне понравился. Не хотелось разочаровываться. А вторая, — судя по тому, где организована засада, что-то пошло не так и мой новоиспеченный приятель в беде. Оставалось узнать масштабы бедствия и степень осведомленности врагов.

* * *

Ловушка захлопнулась. Натянутая паутина поймала жертву. Бывает… Однажды видел, как в ловчие сети паука попалась оса. Не скажу, что охотника эта добыча сильно обрадовала. Во всяком случае, пока разъяренная насекомое рвало паутину в клочья, хозяин из укрытия даже носа не высунул.

Так что не торопитесь веселиться, господа охотники. Как говорится, смеется тот, кто смеется последним.

— Стой здесь и без фокусов, — приказал мнимый привратник. — Сейчас хозяин выйдет. Ему весточку и передашь.

Второй, все так же держась за спиной, снова кольнул меня чем-то под лопатку.

Достал, блин! Не обижайся потом, когда в ответ прилетит.

Не знаю, какой хозяин там выйдет, а вот то, что во дворе никого, весьма показательно и наводит на неприятные мысли. Неужели хан все же вычислил причастие Кара-мурзы к побегу? Или прямолинейный воин спалился уже позже? На организации мятежа? Хотя, какая разница? Хрен редьки не слаще. А, нет — разница есть. И весьма существенная. Во втором случае причина в мятеже, и моей вины в этом не будет. Тогда как в первом — татарин пострадал из-за меня. И это уже навешивает долг. Который, как известно, платежом красен.

Ладно, не будем суетится. Всему свое время.

О, а вон и двери в дом открылись… Мать честная! Да, любит судьба шутки позаковыристее.

На пороге, во всей своей великолепно упитанной красе, стоял Сабудай-мурза!

Уж не знаю, как этому прохвосту удалось перевести стрелки, но тем не менее — сумел. И вместо тюрьмы или казни, оказался среди доверенных лиц Махмед-Гирея. Видимо, чего-то я не учел. Что-то еще объединяло хана и мурзу настолько, что Махмед-Гирей не усомнился в преданности вассала.

Ну, ничего. Эту оплошность мы исправим. Жаль, побеседовать не получится. Если подойдет хоть немного ближе — сразу узнает.

— И кого вы поймали? — с ленцой поинтересовался толстяк, позевывая и глядя на меня без какого-либо интереса. — Нищего? Небось, постучал в ворота за подаянием, а вы, олухи, и рады стараться?

— Не гневайся, господин! — поклонился «привратник». — Этот дервиш сказал, что принес Кара-мурзе весточку от друзей.

— Ну, и где она? — повернул руку ладонью вверх Сабудай-мурза.

— Нищий сказал, что на словах передаст.

— Так что ж вы не выслушали ее, прежде чем меня беспокоить? Ладно… Раз уж я все равно встал. Эй, ничтожество! Говори, что передать велено.

— Прошу прощения, уважаемый, — изображая смирение я наклонил голову, из-за чего голос звучал глуше обычного. — Но я должен удостовериться, что говорю именно с Кара-мурзой.

— Грязный шакал! Ты стоишь на пороге моего дома и смеешь сомневаться, что разговариваешь с хозяином?! Да за это я велю шкуру с тебя спустить!

— Аллах тому свидетель, о достойнейший, что нет оскорбления в моих словах. Но я поклялся головой пророка, что передам послание только Кара-мурзе. И мне не хотелось бы брать смертный грех на душу. Поклянись, что ты тот, к кому я шел, и нужные слова будут произнесены.

— Хвост и рога иблиса! — взъярился тот.

— Хозяин, — вмешался тот, что стоял позади меня. — Позволь нам поговорить с дервишем по-своему. Обещаю, он расскажет все