— Ты, конечно, молод, — сказала мать, — но времена, для которых ты предназначен и уникально приспособлен, придут скорее, чем я ожидала.

Интересно, если я воспользуюсь магией, чтобы вызвать чашку кофе, мама оскорбится? По-моему, да. Оскорбится. Так что я остановился на бокале вина. Пока наливал да пробовал, я сказал:

— Боюсь, я не понимаю, о чём ты говоришь.

Она кивнула.

— Вряд ли ты мог узнать это из самоанализа, — проговорила она медленно, — и никто не был бы настолько опрометчив, чтобы упомянуть при тебе о такой возможности.

— О чем ты говоришь, мама?

— О троне. О правлении во Дворах Хаоса.

— Мандору было высказано всё, что я думаю по этому поводу, — сказал я.

— Замечательно. Никто, кроме Мандора, не был бы настолько опрометчив, чтобы упоминать об этом.

— Можно предположить, что всех матерей просто распирает изнутри и так и тянет последить за тем, чтобы сынишка вёл себя хорошо, был паинькой, обеспечен в жизни, знаменит и прочее, но, к несчастью, ты упомянула работу, для которой мне не хватает не только умения или способности научиться, но ещё и какого-либо желания.

Она сомкнула пальцы в «гребешок» и взглянула на меня поверх него.

— Ты способен на большее, чем думаешь, и твоим желаниям в этом вопросе делать нечего.

— Извини, но как заинтересованная сторона, я позволю с тобой не согласиться.

— Даже если это единственный способ защитить друзей и родственников, как здесь, так и в Эмбере?

Я ещё отхлебнул вина.

— Защитить их? От чего?

— Ещё совсем немного, и Лабиринт перераспределит срединные районы Отражений по своему подобию. Сейчас он, вероятно, силён достаточно, чтобы сделать это.

— Ты говорила о Эмбере и Дворах, не об Отражениях.

— Логрус будет противиться вторжению. Раз уж он, вероятно, опасается прямого противоборства, ему придётся для удара по Эмберу стратегически грамотно задействовать своих агентов. Наиболее эффективными из них, конечно же, будут первоклассные бойцы Дворов…

— Это безумие! — сказал я. — Должен быть путь получше!

— Возможно, — отозвалась она. — Прими трон, и ты будешь отдавать приказы.

— Я знаю недостаточно.

— Естественно. Тебя введут в курс дела.

— А насчёт должного порядка наследования?

— Это не твои проблемы.

— Мне предпочтительнее считать, что я заинтересован, как это достигается… скажем, не обязан ли я Мандору или тебе в большинстве смертей.

— Мы оба — Всевидящие, так что вопрос становится чисто академическим.

— Ты хочешь сказать, что вы сотрудничали в этом деле?

— Между нами есть разница, — сказала она, — и я подвожу черту под любой дискуссией о методах.

Я выдохнул и выпил ещё. Шторм сгущался над тёмными водами. Если это странное пятнышко света под поверхностью действительно Колесо-Призрак, то меня интересует, что он намерен делать. Молнии стали сплошным театральным задником, гром — непрерывным звуковым сопровождением.

— Что ты имела в виду, — сказал я, — когда говорила о временах, для которых я предназначен как замечательно подходящий?

— Настоящее и ближайшее будущее, — сказала мать, — с грядущим конфликтом.

— Нет, — ответил я. — Я о себе, как «способном на большее, чем думаю». Это как?

Должно быть, это было попадание, ибо раньше я никогда не видел, как она краснеет.

— По крови ты соединяешь две великие линии, — сказала она. — Фактически твой отец был Королём Эмбера… недолго… между правлениями Оберона и Эрика.

— Раз уж Оберон был жив в то время и не отрекался, ничьё правление не следует рассматривать как имевшее законную силу, — ответил я. — Рэндом — истинный наследник Оберона.

— Данному случаю больше соответствует отречение, — сказала она.

— Ты предпочитаешь такое прочтение, не так ли?

— Естественно.

Я понаблюдал за штормом. Глотнул ещё вина.

— Потому ты и захотела понести ребёнка от Корвина? — спросил я.

— Логрус заверил меня, что такой ребёнок будет способным на большее для правления здесь.

— Но папа никогда ничего для тебя не значил, не так ли?

Мать отвернулась, глядя туда, где мчался к нам круг света, а молнии падали позади него.

— У тебя нет права задавать этот вопрос, — сказала она.

— Я знаю. Но ведь это правда, разве не так?

— Ты ошибаешься. Он много значил для меня.

— Но не так. Не в обычном смысле.

— И я не обычная личность.

— Я стал результатом опыта по улучшению породы. Логрус отобрал самца, который дал бы тебе — что?

Круг света подгрёб совсем близко. Шторм преследовал его, накатывая на прибрежную полосу ближе, чем любой другой из тех, что я видывал здесь раньше.

— Идеального Повелителя Хаоса, — сказала мать, — идеально годного для правления.

— Иногда кажется, что больше чем просто это, — сказал я.

Уворачиваясь от стрел молний, яркий круг выскочил из воды и метнулся через пляж в нашу сторону. Если мать и ответила на моё последнее замечание, я не услышал. Раскаты грома оглушали.

Солнечный зайчик взлетел на настил и расположился на привал у моей ноги.

— Папа, ты можешь защитить меня? — спросил Призрак в разрыве между раскатами грома.

— Поднимись к левому запястью, — приказал я.

Дара внимательно смотрела, как он влезает на место, принимая облик Фракир. В то же время последняя вспышка молнии не исчезла, а стояла, словно пылающая раскалённая ветка на грани воды. Затем сжалась в шар, который несколько мгновений подрагивал в воздухе, прежде чем его снесло в нашем направлении. Пока шар приближался, его структура менялась.

И когда он подплыл к краю стола, то обернулся ярким, пульсирующим знаком Логруса.

— Принцесса Дара, Принц Мерлин, — пришёл жуткий голос, который в последний раз я слышал в день противоборства в Замке Эмбера. — Я не желал нарушать вашу трапезу, но та вещь, которой вы дали пристанище, сделала это необходимым.

Зазубренное щупальце Логрусовой образины выщелкнулось в направлении моего левого запястья.

— Он блокирует мою способность перемещаться, — пискнул Призрак.

— Отдай его мне!

— Зачем? — спросил я.

— Эта штука пересекла Логрус. — Падающие слова различались по кажущейся случайности в тоне, громкости, произношении.

Мне пришло в голову, что можно бросить вызов прямо сейчас, если я действительно так драгоценен для Логруса, как заявила Дара. Итак: