— Спасибо, — сказал я.

Он кивнул. Затем:

— Поскольку твой первый порыв может усилить конфронтацию, — сказал он, — я бы посоветовал этого не делать. Не достигнешь ничего, кроме как уведомишь её о своих подозрениях. Было бы умнее сыграть более тщательную игру и посмотреть, что тебе станет известно.

Я вздохнул.

— Ты прав, конечно, — сказал я. — Ты пришёл за мной не столько, чтобы помочь в побеге, сколько сказать мне это?

Корвин улыбнулся.

— Просто беспокоюсь о важном, — сказал он. — Ещё встретимся.

А затем он исчез.

Внезапно я увидел его уже возле машины, разговаривающим с Люком. Я наблюдал, как он показывал Люку, где запасена экипировка. Интересно, который там сейчас час, во Дворах. Они оба помахали мне. Затем Корвин обменялся с Люком рукопожатием, повернулся и ушёл в туман. Я слышал, как радио играло «Лили Марлен».

Я сфокусировал разум на переброске из центра Лабиринта к Путям Всевидящих. Возник мгновенный водоворот тьмы. Когда темнота осела, я все ещё стоял в центре Лабиринта. Я попробовал опять, на этот раз с замком Сухэя. Снова он отказался прокомпостировать мой билет.

— И куда ты можешь меня послать? — наконец спросил я.

Ещё один вихрь, но на этот раз яркий. Он доставил меня к высокому белокаменному мысу под черным небом возле чёрного моря. Два полукруга бледного пламени заключали моё положение в скобки. О'кей, так жить можно. Я находился в Огненных Вратах, развилке путей в Отражениях возле Дворов.

Я стоял лицом к океану и считал. Когда дошёл до пятнадцатой мигающей башни слева от меня, направился к ней.

Вышел я перед упавшей башней под розовым небом. По пути к ней меня снесло в стеклянную пещеру, где текла зелёная река. Я шагал вдоль реки, пока не нашёл переходной камень, который доставил меня к тропе через осенний лес. Ей я следовал почти с милю, пока не почувствовал присутствие пути у корней вечнозелёного дерева. Он привёл меня на склон горы, откуда исходили ещё три пути, и две дымные нити вели меня на тропу ленча с мамой. Согласно небу, у меня не было времени переодеться.

Я задержался возле перекрёстка, чтобы стряхнуть с себя пыль, привести в порядок одеяние, причесать волосы. Прихорашиваясь, я задумался, кто мог получить мой вызов, когда я пытался добраться к Люку через Козырь — сам Люк, его призрак, оба? Могут ли призраки получать Козырной вызов? Я обнаружил, что заинтересован в том, что же творится сейчас в Эмбере. И я подумал о Корал и Найде…

Черт.

Мне хотелось быть где-нибудь ещё. Мне хотелось быть далеко отсюда. Предупреждение Лабиринта, брошенное через Люка, было ясно и понято. Корвин дал мне слишком много тем для размышлений, а у меня не было времени сортировать их по полочкам. Я не хотел быть втянутым в то, что происходило там, во Дворах. Мне не нравилось и то, что здесь замешана моя мать. Я не имел должных чувств для посещения похорон. К тому же я чувствовал себя как-то очень непроинформированным. По-моему, если кто-то что-то хотел от меня — что-то очень важное, — им по меньшей мере надо выкроить время, чтобы объяснить ситуацию и попросить меня о сотрудничестве. Если это родственники — есть большая вероятность, что я пойду с ними. Куда проще сотрудничать со мной, чем плести интриги, пытаясь контролировать мои действия. Мне хотелось быть подальше от тех, кто контролировал меня, так же, как и от игр, в которые они играют.

Я мог повернуться и уйти в Отражения, вероятно, затеряться там. Я мог бы направиться в Эмбер, рассказать Рэндому всё, что я знал, всё, что подозревал, и он бы защитил меня от Дворов. Я мог бы возвратиться на Отражение Земля, возникнуть новой личностью, вернуться к компьютерному дизайну…

Тогда, конечно, я никогда бы не узнал, что происходит сейчас и что произошло раньше. Что касается настоящего места нахождения моего отца… я был способен добраться до него из Дворов, как ниоткуда ещё. В этом смысле, он находился совсем рядом. И никого больше не было, чтобы помочь ему.

Я пошёл вперёд и повернул направо. Проделал путь к лиловеющему небу. Я буду вовремя.

Итак, я вновь вошёл в Пути Всевидящих. Я вышел из красно-жёлтого росчерка звёздного света, нарисованного у ворот переднего двора высоко на стене, спустился по Невидимой Лестнице и долгое время смотрел в гигантскую центральную бездну, с её панорамой чёрного буйства за пределами Обода. Падающая звезда прожгла себе тропинку по лиловому небу. Я отвернулся, направляясь к обитой медью двери и низкому Лабиринту Искусств за ней.

Я помнил множество случаев, когда ребёнком терялся в этом лабиринте. Дом Всевидящих веками собирал произведения искусств, и коллекция была так обширна, что здесь было несколько путей, на которые лабиринт распадался внутри самого себя; чтобы перевести стрелки и прогнать следующий оборот, пути огромной спиралью через туннели смыкались в точку, что сильно смахивала на старую железнодорожную станцию. Однажды я потерялся и через несколько дней был в конце концов найден плачущим перед коллекцией синих туфель, приколоченных к доске. Теперь я шёл по Лабиринту медленно, глядя на старые уродливые творения, на какие-то новые. Там же затесались и поразительно красивые вещи, такие, как громадная ваза, которая выглядела так, словно была вырезана из единой глыбы огненного опала, и набор странных поминальных дощечек из дальнего Отражения, чьё назначение и способ действия никто в семье припомнить бы не смог. Я не стал срезать угол по галерее, а остановился и вновь осмотрел и то, и другое: дощечки мне чертовски нравились.

Подойдя к огненной вазе и взглянув на неё, я продудел старую мелодию, которой меня научил Грайлл. Мне показалось, что я услышал тихий шорох, но, взглянув в ту и другую сторону по коридору, не обнаружил поблизости кого-нибудь ещё. Едва ощутимые изгибы вазы требовали прикосновения. Я мог бы вспомнить, как в детстве меня всякий раз ловили на этом и строго выговаривали. Я медленно протянул вперёд левую руку, положил её на вазу. Поверхность была теплее, чем я мог бы предположить. Я скользнул ладонью по изгибу. Ваза казалась замёрзшим пламенем.

— Привет, — пробормотал я, вспоминая приключение, которое мы разделили с ней. — Это было так давно…

— Мерлин? — раздался тихий голос.

Я тут же отдёрнул руку. Казалось, ваза заговорила.

— Да, — сказал я затем. — Да.

Вновь шелестящий звук, и в кремовой нише огня шевельнулась тень.

— Ссс, — сказала тень, разрастаясь.

— Глайт? — спросил я.

— Да-аа.

— Не может быть. Ты была мертва все годы.

— Не мертва. Ссспала.

— Я не видел тебя с тех пор, как перестал быть малышом. Тебе нанесли увечье. Ты исчезла. Я думал, ты умерла.

— Я ссспала. Ссспала, чтобы исссцелиться. Ссспала, чтобы зссабыть. Ссспала, чтобы возродитьссся.

Я протянул руку. Мохнатая змея подняла голову выше, вытянулась, упала мне на предплечье, забралась на плечо, свернулась.