Как признак внимания со стороны сербов, надо отметить их предупредительность, когда у нас кто-либо умирал. На похороны шел обычно весь корпус, и от сербского гарнизона присылался оркестр и полурота от подофицерской школы. На кладбище сербы нам подарили участок земли, который к концу лета 1921 года был уже занят тремя могилами: вице-унтер-офицер Н. Тарасенко 1-й (1-го выпуска, умер от чахотки), кадет З. Муравский (2-го выпуска, покончил самоубийством в парке, причины остались невыясненными) и полковник В. Селицкий, скончавшийся от удара. Несколько раз, группой в 7–8 кадет, во главе с генералом Адамовичем, мы ходили на этот участок кладбища, чтобы его очистить и привести в порядок. Надо было выкорчевать и убрать большие пни от срубленных деревьев, вырубить кусты и вырвать сорную траву. Работа была довольно тяжелая, но делали ее охотно, так как чувствовали, что с каждым годом могилы будут прибавляться. На этом кладбище в 1936 году был похоронен и генерал Адамович, окруженный уже несколькими десятками могил кадет и чинов персонала. Красные уничтожили кладбище после Второй мировой войны, надгробные памятники были разбиты, и только останки генерала Адамовича удалось перенести в другое место.

По окончании выпускных экзаменов вплотную придвинулся к нам вопрос о нашем будущем: куда идти, что делать после окончания корпуса? Надеялись, что хотя бы части кадет удастся попасть в русские военные училища, так как было известно, что их перевезут в Болгарию. Думали перебиться некоторое время в Белграде, пока не откроется эта возможность, но уже в следующем году в Болгарии произошли волнения и граница была надолго закрыта. Также невозможным оказалось поступление в Военное Училище Королевства, так называемую «Войну Академию», так как все вакансии оказались заполненными. Были и другие планы и проекты, но все они, один за другим, оказывались невозможными. И осталось только два пути: или Университет в Белграде, или Николаевское кавалерийское училище, которое должно было скоро прибыть в Югославию.

В связи с этим наш выпуск был разбит на два взвода: «1-й выпускной» из будущих юнкеров, и «2-й выпускной» – студенческий. Будущие студенты были отправлены в Белград 30 сентября 1921 года, после очень сердечного прощания с педагогами и с младшими кадетами, а будущие юнкера уехали в училище только лишь 18 декабря. Много тяжелого пришлось пережить в Белграде, где мы были предоставлены самим себе и где ничего не было подготовлено для устройства кадет. И вот тут мы оценили генерала Адамовича, который приезжал несколько раз, утешал и поддерживал нас всеми способами, выхлопатывал для нас ссуды и пособия и действительно болел за нас душой. Оставшиеся в корпусе кадеты по-братски старались нам помочь, сократив расходы корпуса на питание в течение пяти дней, чтобы переслать нам образовавшуюся экономию. Лишения, перенесенные в эти первые месяцы в Белграде, заставили нас еще больше сплотиться в тесную и дружную семью, к которой примкнули также и крымские кадеты, и гардемарины, вместе с нами пытавшиеся поступить в университет. Но это уже принадлежит к другой теме.

На этом закончился первый период жизни корпуса в Сараеве, период не только устройства на чужбине, но и в не меньшей степени начала работы по созданию прекрасной репутации корпуса в среде местного населения, военных кругов и русской эмиграции. Овации, заслуженные корпусом во время парадов и праздников, лучше всего свидетельствовали о том, что корпус этот экзамен выдержал с полным успехом.

Дальнейшие годы в Сараеве

После первых 11/2—2 лет пребывания корпуса в Сараеве, посвященных устройству, преодолению лишений и завоеванию симпатий со стороны населения, дальнейшие годы были постепенным и успешным превращением в нормально работающее учебное заведение.

Регулярные учебные занятия начались сразу же по приезде в Сараево. Инспектором классов был назначен полковник В.А. Розанов, бывший инспектор классов 2-го кадетского Императора Петра Великого корпуса. С первых же дней пришлось преодолевать громадные трудности, ввиду полного отсутствия учебников, письменных принадлежностей, карт и вообще учебных пособий. Вместо доски пользовались листом оберточной бумаги, прикрепленным к стене; на уроках географии пользовались маленькой картой из учебника, случайно найденной у одного из кадет. Занятия велись по запискам преподавателей, а когда удалось приобрести тетради, то в них записывали под их диктовку содержание урока, а все примеры, пояснения и задачи делались устно.

С первых же месяцев начались поиски и приобретения книг и учебных пособий. К началу учебного 1920/21 года уже удалось достать самое необходимое, но все же учебники были вначале лишь пособием для преподавателей, и потребовалось более долгое время, чтобы снабдить ими кадет, да и то лишь в ограниченном количестве. Тем не менее уже в 1921 году удалось приступить к созданию склада учебных пособий и библиотеки, сначала фундаментальной, а потом и ротных, лазаретной и преподавательской. Первыми были куплены пачки старых русских журналов и целая библиотека из журнала «Нива», со всеми приложениями за 10–12 лет. За этим последовали приобретения из разных стран Европы, Дальнего Востока и Америки, особенно же из лимитрофов, которые позволили в короткое время создать запас книг не только для чтения в часы досуга, но и как пособие для всех, кто хотел расширить свои познания, в дополнение к основному учебному курсу. Первым библиотекарем был подполковник М.А. Левитский[647], положивший много труда на организацию этого дела.

По мере того как обеспечивалось всем необходимым учебное дело и все области жизни в корпусе, с каждым годом улучшалось и внутреннее оборудование корпусного здания. Столовые, спальни и классы постепенно обзавелись всем необходимым, корпус имел лазарет, под управлением доктора медицины А.С. Долматова[648]. Больные заразными болезнями, а также требующие хирургического вмешательства отправлялись в местный военный госпиталь, где пользовались бесплатным лечением и содержанием, чему корпус был обязан его неизменному другу, генералу Хаджичу. Во всех областях внутренней жизни, несмотря на постоянные финансовые затруднения, корпусу постепенно удавалось организовать условия, которые приближались к старым российским порядкам. Но было и новое, вызванное или местными условиями, или инициативой генерала Адамовича.

Так, например, с 1922 года некоторые из вице-унтер-офицеров были выделены для несения обязанностей помощников воспитателей 3-й роты, что было вызвано отчасти недостатком старого и опытного низшего персонала, а также и необходимостью усилить надзор за младшими кадетами, многие из которых выросли вне влияния родителей. Затем, по мысли генерала Адамовича, с февраля 1921 года на стенах различных помещений корпуса были изображены надписи и изречения воспитательного характера, а также и рисунки, художественно исполненные самими кадетами и часто очень сложные, как, например,