Полированного индийского риса – два даня[164].

Хворосту и дров – тридцать тысяч цзиней.

Голубого клейкого риса – пятьдесят ху[165].

Белого клейкого риса – пятьдесят ху.

Суходольного риса – пятьдесят ху.

Зерна других сортов – по пятьдесят ху.

Риса низшего сорта – тысяча даней.

Сушеных овощей – одна повозка.

За проданный скот и зерно наличными – две тысячи пятьсот лян серебром».

Помимо этого, ваш слуга в знак уважения дарит вам:

«Оленей живых – две пары.

Зайцев белых – четыре пары.

Зайцев серых – четыре пары.

Фазанов пестрых – две пары.

Уток заморских, привезенных с запада, – две пары».

Прочитав весь счет, Цзя Чжэнь распорядился:

– Приведите старосту!

Вскоре появился У Цзинь-сяо. Еще не доходя до порога, он низко поклонился и справился о здоровье Цзя Чжэня.

Цзя Чжэнь приказал слугам поднять его, подвести поближе и сказал:

– А ты все еще здоров! Сам приехал…

– Уважаемый господин, не стану вас обманывать, – произнес У Цзинь-сяо. – Мои малые привыкли ходить, да и разве им не хочется поглядеть, что делается в столице Сына Неба? Но они молоды, могут в пути допустить ошибки. Вот пройдет еще несколько лет, и я буду спокойно отпускать их.

– Сколько же дней ты сюда добирался? – осведомился Цзя Чжэнь.

– Почтенный господин, скажу вам откровенно, – ответил У Цзинь-сяо. – В нынешнем году снег глубокий, так что образовались сугробы в четыре-пять чи, а потом вдруг потеплело, и снег начал таять, дороги сделались непроходимыми, и нам пришлось на несколько дней задержаться. Ехали мы в общем один месяц и два дня! Я очень спешил – боялся, если опоздаю, вы рассердитесь!

– А я-то думал, почему ты только сейчас приехал! – сыронизировал Цзя Чжэнь. – Весь твой счет я прочитал, а теперь скажи мне прямо, старый мошенник, сколько денег ты положил себе в кубышку?

У Цзинь-сяо сделал несколько шагов вперед и доложил:

– Господин, в нынешнем году урожай ничтожный. Еще в третьем месяце начались дожди, которые непрерывно продолжались до восьмого месяца; даже пяти или шести дней подряд не было ясных. А потом в девятом месяце выпал град величиною с чайную чашку и нанес небывалый ущерб не только посевам, но людям и скоту на двести-триста ли в округе. Вот поэтому все так и получилось! Поверьте мне, я не осмелюсь вам соврать!

– А по моим подсчетам, в нынешнем году ты должен был привезти по крайней мере пять тысяч лян серебра! – нахмурив брови, произнес Цзя Чжэнь. – На что мне хватит этих денег? У меня осталось всего восемь-девять имений, и то два имения страдают от засухи и наводнений! К тому же все старосты мошенничают. Что ж, вы хотите оставить меня без денег и не дать возможности встретить Новый год?

– Господин, в ваших владениях дела еще обстоят прекрасно! – возразил У Цзинь-сяо. – А вот мой младший брат живет всего в ста ли от меня, а положение у него гораздо хуже! Он управляет восемью имениями дворца Жунго, которые превышают ваши владения в несколько раз, а в нынешнем году доход от них составляет всего две-три тысячи лян серебра. Там неурожай больший, да и голод посильнее!

– Может быть, это и так, – согласился Цзя Чжэнь. – Но меня с ними сравнивать нечего. У меня в доме не было никаких крупных событий, требовавших дополнительных расходов. Сколько я получаю, столько расходую, а если расходы превышают доходы, то я экономлю. Кроме того, насчет жалованья, подарков и угощений я более прижимист и в этом отношении не считаюсь со своими достоинствами, как они. Так что не сравнивай меня с родственниками из дворца Жунго, которые с каждым годом увеличивают свои расходы, транжиря деньги, а доходы их при этом не увеличиваются! Сколько они имущества спустили за последние один-два года! С кого же требовать деньги, как не со старост?

– Конечно, во дворце Жунго расходов прибавилось, – согласился У Цзинь-сяо. – Но разве матушка государыня – пусть она здравствует десять тысяч лет – не помогает им?

Цзя Чжэнь засмеялся и сказал Цзя Жуну:

– Ты только послушай! Ну разве не глупости он говорит?

– Ты приехал из деревни, – обращаясь к У Цзинь-сяо, произнес Цзя Жун. – Разве ты можешь понять, что у нас здесь происходит? Неужели у нашей государыни есть возможность подарить нам императорские кладовые? Даже при желании она не смогла бы этого делать! Если она по праздникам и жалует нам шелка и всякие золотые безделушки, которые весят не больше ста лян, то это можно приравнять лишь к тысяче лян серебром. А что значит для нас тысяча лян серебром?! Сколько нам пришлось израсходовать за последние два года?! Только во время последнего визита государыни, когда мы устраивали сад, была истрачена баснословная сумма. Я даже поразился, когда подсчитал! Стоит государыне еще один-два раза навестить своих родных, как мы вылетим в трубу!

– Они, деревенские, на все смотрят поверхностно, а сущности не понимают, – поддержал Цзя Чжэнь. – Ведь кипарис может быть снаружи здоров, а внутри гнил!

Цзя Жун в ответ улыбнулся и сказал отцу:

– Дворец Жунго и на самом деле обеднел. Недавно я слышал, как вторая тетушка Фын-цзе советовалась с Юань-ян, не заложить ли как-нибудь потихоньку вещи старой госпожи.

– Это все Фын-цзе выдумывает! – улыбнулся Цзя Чжэнь. – Неужто они могли до такой степени обеднеть? Она видит, что расходы возросли, платить приходится много, но не знает, на чем следует экономить, вот и решила объявить, будто они совершенно обеднели. Я уже об этом подумал и подсчитал – никак не может быть, чтобы их положение до такой степени пошатнулось.

С этими словами он приказал слугам проводить У Цзинь-сяо и хорошенько угостить его.

Между тем Цзя Чжэнь распорядился отобрать все необходимое для жертвоприношений предкам, отделить понемногу всего, что привез У Цзинь-сяо, и велел Цзя Жуну отвезти это во дворец Жунго; затем он оставил кое-что для себя и своей семьи, а остальное приказал разложить кучками на террасе, позвать младших родственников из рода Цзя и раздать им. После этого Цзя Чжэнь принял подарки, присланные из дворца Жунго для жертвоприношений предкам и для него самого.

Когда все приготовления были окончены, Цзя Чжэнь надел туфли, облачился в шубу из меха дикой кошки, приказал слугам на террасе перед залом расстелить матрац из волчьей шкуры и уселся на него, намереваясь немного погреться на солнышке, а заодно понаблюдать, как младшие родственники будут получать