и горе.

И туманит печаль глаза,

И большая упала слеза.

И снова нет ей отрады,

И грудь надрывается стоном протяжным:

О блеске волос малютки-наяды,

О глазах холодных и влажных.

Ступайте, ступайте, дети!

Ступайте отсюда прочь!

Злее, холодный ветер,

Огни зажигает ночь.

Ветер ворвется в двери;

Очнется она от снов,

Услышит рычание бури

В грохоте грозных валов.

Увидим и мы над собою

Ревущий водоворот,

Жемчужные мостовые

И янтарный свод.

И песню споем: «Приходила

Смертная к нам,

Но она изменила

Навсегда морским королям».

А в полночь, когда над заливом

Чуть слышно скользит ветерок,

И падает в тихие воды

Серебряный лунный поток,

И воздух струей ароматной

Плывет от прибрежных ракит,

И тень грядой непонятной

От скал на песке лежит, —

Тогда мы неслышной гурьбою

На белую отмель спешим.

И плещется море в покое,

И берег сверкает в тиши.

И смотрим, взобравшись на дюны,

На город, на церковь, на все

Заснувшее в мире подлунном

И с песней уходим на дно.

«Тоскует здесь верный любовник —

По жестокой подруге своей,

Покинувшей вероломно

Одиноких морских королей».

Перевод О. Петровской

Восточный Лондон

Был жаркий август, город раскалился

На улицах убогих Бетнал Грин,

Мне ткач предстал, трущоб печальный сын,

Измученный, в окне на Спитлфилдсе.

Я, встретив пастора, осведомился:

«И как ты в этом омуте один?»

«Отлично! — молвил — как христианин,

Я в мыслях об Исусе укрепился».

О смертный дух! ты силою любви

Над бурных чувств отливом и приливом

Знак света вечного установи,

Чтоб ободриться праведным трудом.

Не зря всю ночь в труде ты кропотливом —

Обрящешь Небеса, свой вечный дом.

Перевод А. Триандафилиди

Западный Лондон

На Белгрейв Сквер я видел утром рано,

Как нищенка с младенцем на руках

Бубнила хмуро и печально так,

А рядом девушка в одежде рваной.

Как шел рабочий, старшей дочке рьяно

Давала оборванка верный знак,

Та шла и ей перепадал медяк;

Богатых игнорировала странно.

Дух выше нищеты, поскольку там

Не у чужих просила, у друзей,

Судьбой с ней равных, это смог постичь я.

Она, не брав подачки богачей,

Крупицы жалкой чуждого величья,

О лучших днях напоминала нам.

Перевод А. Триандафилиди

Урания

Всё улыбается, пока

Мы чахнем — страсть к ней велика;

Любила бы — в глазах прочесть,

Будь благородней мы, чем есть.

Порою милостивый взгляд

Она стремит на смертных чад,

Но лик лучится всё сильней,

Мы как прозрачные пред ней.

Страстишки наши, дурь и блажь,

И ум самодовольный наш

Пусть презрит, тем нас не обидеть —

И мы должны их ненавидеть!

Дай, сила Неба, ей сейчас

Узреть того, кто лучше нас,

Чтоб убедились мы тогда,

Что и любовь ей не чужда.

Сияют звездным светом очи,

А глас его — звук летней ночи,

В прекрасном облике его

Сквозит вселенной волшебство!

Она ему протянет руку,

В глаза заглянет словно другу,

От радости заплачет и

Воскликнет: «Вот, достоин он любви!»

Так будет плакать, улыбаясь,

Как нас колола, насмехаясь.

Пока ж в ее глазах как лед

Презренье стойкое живет.

Перевод А. Триандафилиди

Дуврский берег

В эту ночь бури нет.

Высок прилив, горит луна;

Мелькнет на берегу французском свет —

И угасает; скал английских склоны

Блестят над морем в мирные часы.

Приблизься — веет свежесть из окна!

Но вот у пенной полосы,

У кромки моря убеленной…

Прислушайся! Грохочет галька,

Ее смывает в море вал за валом,

И вспять на брег опустошенный

Нахлынет, схлынет, камни подхватив;

Звучит в прибое ритмом запоздалым

Печали вековой мотив.

Софокл в давний век

Расслышал, у брегов Эгейских стоя,

В морских волнах, как скорбен человек,

Внимал приливам горя;

И то же слышно нам в прибое

Вдали у северного моря.

Море Веры —

Когда-то прежде вкруг земных брегов

Оно как яркий пояс обвилось.

Теперь внимаю:

Вот грустный, долгий, уходящий рев —

Под свист ночного ветра

Оно мелеет, гальку обнажая

И мрачный мировой утес.

Ах, милая, будем верны

Друг другу! Мир казался царством снов,

Он был для нас прекрасен, пестр и нов,

Как очертанья сказочной страны,

Но нет любви в нем — только лишь тоска,

Нет в нем покоя, счастья, благостыни —

Мы будто на померкнувшей равнине,

Где гром сражений, где борьба близка,

Где ночью бьются в слепоте войска.

Перевод А. Серебренникова

Палладий

В горах, где бурный Симоис рожден,

Стоял Палладий средь лесов и скал.

Герои, защищая Илион,

Не видели его, но он стоял.

Стоял в сиянье солнца и луны,

Дыханием ветров обласкан всласть,

Врагов сметая с крепостной стены,

Твердыне славной не давая пасть.

Душою Трои был священный храм,

Сладки там были воздух и вода,

Росла трава нетоптаная там…

Но как же редко я ходил туда…

Поутру битва вспенится опять,

Поутру станет Ксанф от крови ал,

Аякс и Гектор выйдут умирать,

Взойдет Елена на высокий вал.

От ржавчины очищусь я в бою,

Надеждой и отчаяньем дыша…

А