запретят пить, и всё в истории пойдёт иначе.

Извините, если кого обидел.

26 декабря 2009

История из старых запасов: "Слово о железнодорожной эстетике"

Хорошо ехать по Европе в поезде — разные виды из окна, на частых восточноевропейских границах входят-выходят пограничники, клацают своими печатями и компостерами. Что-то мало стало нынче вагонов для курящих — а то ведь как хорошо — представляется мне при этом следующая картина — сидят в одном купе джентльмены, закинув ногу за ногу, курят. Купе должно быть большое, чтобы по центру располагался круглый стол полированного дерева. Кругом стойкий запах сигар и трубочного табаку. Коньяк плещется в бокалах.

Время от времени в купе, со скрежетом раздвигая двери, входят люди в форме. Они заламывают одному из джентльменов руки за спину и утаскивают в никуда. Потом чинные посиделки продолжаются.

Извините, если кого обидел.

26 декабря 2009

История из старых запасов: "Слово о пользе Интернета"

Однажды я сидел ночью в своей комнате и, по своему обыкновению, стучал по клавиатуре. Притомившись, я пошёл на кухню, за кофейником, а по пути завернул в столовую. Там из открытого окна веяло свежестью и женскими духами ночной Москвы.

В этой ночи никогда не засыпающего города я услышал цокот копыт.

Заглянул в окно, а там вместо конного милиционера… Едет человек на зебре. Натурально, на полосатой зебре, покачиваясь, ехал какой-то гражданин.

Секунда длилась, ездок клевал носом, копыта били в асфальт.

Я потёр глаза, но зебра не исчезла, так и проехало видение мимо.

Что это было, спрашивается? Боевой зулус? Почему здесь? А почему он один? Отбился от части? Самовольщик?

В этот момент я понял что звонить кому-нибудь и спрашивать о зебре в четыре часа ночи нельзя. Потому как были у меня тогда ещё друзья, но если заговоришь с ними в такой час о зебрах, они не поленились бы приехать и сделать так, чтобы я забыл все названия всех животных.

И, притом, навсегда.

Тогда я включил большую коробку под столом, которая сразу замигала десятком огней, запищала и заулюлюкала. Это была модная забава, дорогое удовольствие.

И вот я снова затопал по клавиатуре, будто человек, что стучит каблуками по тёмной дороге, стараясь увидеть неспящих.

Первый незнакомец брезгливо сказал:

— Это был какой-то зулус.

— Но — почему один и без оружия? — спросил я.

— Оружие он раздал бедным, чтобы сами себя обеспечивали. К тому же он не одинок, у него раздвоение личности.

Длилось, длилось моё помешательство, пока, наконец сжалился один из собеседников:

— Да всё нормально, брат: на самом деле это не зебра… Это лошадь крашеная. Даже по телику её показывали… Я, когда её первый раз увидел, тоже решил, что трёхнулся… Её ещё Вики и Мика видели.

— Ну, слава Богу… — меня отпускало. — А то я чуть кофе не облился. Сейчас, понимаешь, темно, а я ещё весь день спал… Ну и это… Забоялся. То-то я смотрю, что зверь этот неправдоподобно большой. То есть, не с дом величиной, а большой для зебры.

И постарался забыть ночной ужас.

Но назавтра, когда я стал беседовать с одной девушкой, забормотал:

— Про что же тебе рассказать? Про страсть молодого вождя? Про чёрную деву? Про зебру… Тьфу, блин, какую зебру?! Постой, постой, не убегай, про жирафа… Про жирафа тебе расскажу, а?

Извините, если кого обидел.

26 декабря 2009

История из старых запасов: "Слово о потенциальном убийце"

Однажды я пошёл на одно мероприятие — всё там было странно и загадочно, откуда ни возьмись, лезли хамоватые ангелы с картонными крыльями, с визгом пробегали ряженые красноармейцы и всякие знаменитости говорили о высоком.

Потом подошёл ко мне знатный писатель Валерий Попов и взял меня за руку. Посмотрел на мою ладонь внимательно. Я сначала подумал, что он проверяет — мыл ли я руки перед фуршетом.

Потом Попов сказал:

— А вы можете, Володя, вот этой рукой убить человека?

— Могу, — злобно сказал я.

— Конечно! — ответил знатный писатель. — Очень хорошо! Это правильно!

Я несколько напрягся, но знатный писатель не сделал мне никаких конкретных предложений. Впрочем, все в этот вечер говорили исключительно о драках. В родном городе писателя Попова кто-то кого-то побил, причём узнать правду уже было решительно невозможно. И в другом городе-герое кто-то кого-то побил. И опять всё было как в известной исторической правде — то ли у него шубу украли, то ли он сам её спёр.

Я вот что скажу. Совершенно ошибочно мнение, что можно драться в пьяном виде. Надо драться на трезвую голову. На пьяную-то всякий горазд.

Впрочем, все свои мысли по этому поводу уже выражены в моей теоретической работе "В бубен!".

Извините, если кого обидел.

27 декабря 2009

История из старых запасов: "Слово о бубне"

Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых

и не стоит на пути грешных

и не сидит в собрании развратителей.

(Пс. 1, 1)

Мне однажды, как свежую светскую новость, рассказали, что какой-то человек дал другому человеку в рыло.

Эко невидаль! — подумал я, но мне тут же объяснили, что это произошло по политическим мотивам.

То есть в бубен настучали за либеральные ценности. В этих ценностях вообще-то сложно разобраться, но мне событие показалось весьма обнадёживающим. Это здоровое явление — настучать кому-то в бубен.

Потому как многие люди предпочитают злопыхать, ругаться, плеваться, злобу таить, носить камни в нижнем белье, дуться грызунами и гадить из-под всяких тишков. Общаться даже не через периодическую печать, но в тесной прихожей блогов с помощью электрического безобразия.

На одном и собраний хлопобудов и будохлопов я посетил доклад про какие-то Сетевые войны — с теорией их и практикой.

То и дело в докладе всплывали разные мерзавцы, правые и левые.

— Рунет вопрос этого негодяя уже решил… — слушал я. — Камня на камне не оставили мы от этих концепций…

— Сколько крови мы перепортили эспээсовцам и яблочникам, — продолжал докладчик.

И становилось понятно, что доклад должен был называться "Сетевой флейм как способ времяпровождения. Теория и практика". Забормотали там какие-то люди, застучали подошвами об пол. И началась битва пикейных жилетов. Начали говорить о каких-то методиках пропаганды, о том, что работать нужно только с поддающимися, выпали как резаная карта Югославия и Ирак.

Я при этом думал, что есть распространённый вид сетевой паранойи —