– Затем, что у тебя есть второй недостаток, гораздо худший.

– Гораздо худший? Чем тот ужасающий факт, что со мной хорошо? Ты меня пугаешь.

Напрасно я кривлялся. Не помогло. Меламори только еще больше помрачнела.

– Просто ты – очень могущественный человек, – объяснила она. – И с тобой постоянно происходят всякие невероятные вещи. Что, конечно, само по себе отлично. Но штука в том, что пока я рядом, мне кажется, будто эти невероятные вещи происходят и со мной тоже. Или даже в первую очередь со мной. А это очень опасная иллюзия. Твоя судьба – только твоя. И эта удивительная веселая сила, переполняющая всякого, кто подойдет к тебе поближе, тоже только твоя. Просто ее так много, что бьет через край. Ты-то, я уверена, даже не подозреваешь о собственной щедрости, как не подозревает о ней Сердце Мира – оно просто есть. И ты тоже просто есть, со всеми вытекающими последствиями. Быть рядом с тобой и пользоваться этим преимуществом – невероятный соблазн! Уже хотя бы поэтому следовало бы убежать от тебя подальше, как когда-то бежал из Угуланда Магистр Хонна. Уж он-то знал, что делает, отказываясь от могущества Сердца Мира ради того, чтобы обрести собственное. Но не тут-то было, потому что – возвращаемся к первому пункту: с тобой очень хорошо. Совсем надо рехнуться, чтобы добровольно от такого удовольствия отказаться. А я, к сожалению, совершенно нормальная здравомыслящая барышня, всегда такой была. И очень прагматичная, как видишь. Все понимаю, но свой жирный кусок счастья из рук не выпущу. Совершенно никчемная ведьма, зато личная жизнь удалась, как мало у кого…

– Так, стоп, – сказал я. – По-моему, тебя куда-то не туда занесло. Никчемная ты моя. Скажи еще, что в буривуха я за тебя превращался. И летал во сне сперва между материками, а потом между Мирами тоже я? И спасал себя совершенно самостоятельно. А…

– Вот я тоже долго думала, что сделала все это сама, такая молодец, – вздохнула Меламори. – Величайшая ведьма всех времен, можете начинать кланяться. А что повторить фокус потом не удается – ну так, наверное, просто по неопытности.

– Ну да, подтвердил я, – так и есть.

– Полная ерунда! На самом деле мои чудесные превращения и полеты между Мирами происходили не со мной, а с тобой, сэр Макс. В смысле для тебя. Они были частью твоей чудесной судьбы, а я – просто инструментом. Подозреваю, даже не самым подходящим, просто ближе всех лежал, под рукой. Так, знаешь, иногда хватаются за нож, чтобы забить гвоздь его рукоятью, потому что лень идти в кладовую за молотком…

– Ну слушай, – сердито сказал я, – это несерьезно. Можно, конечно, объявить меня центром мироздания и первопричиной всего происходящего, я только за, люблю комплименты. Но от этого твой опыт не перестанет быть твоим.

– Это правда, – согласилась она. – Опыт великое дело. Большая удача, что он у меня теперь есть. Проблема в другом, Макс. У меня не получается уснуть и стать птицей, путешествующей между Мирами, когда это не нужно для твоего спасения. И вообще довольно мало чего получается, будем честны. Без тебя я даже в гости к старине Франку не могу попасть, хотя другим, кто навещал тебя там, это удается, я же знаю. Собственно, я даже Темным Путем до сих пор только по чужому следу могу пройти. А ведь столько лет уже учусь. Столько лет! И никакого прогресса. В магии я, к сожалению, туповата. Ну или мне так просто кажется, потому что я невольно сравниваю себя с тобой. И с той собой, какой становлюсь при твоем участии.

– Ну так мое участие никто не…

Меламори не дала мне договорить.

– Я знаю, – сказала она. – Знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать. И если даже завтра мне взбредет в голову сбежать от тебя с дюжиной новых любовников одновременно, твоя готовность помогать никуда не денется. Ты очень хороший друг и верный человек – по самому большому счету. Но это совершенно не гарантирует… Впрочем, дело не в каких-то гарантиях. Просто очень глупо будет с моей стороны профукать свою судьбу и положенную мне порцию силы, прельстившись счастливой возможностью стоять в твоей тени.

Я смотрел на нее, совершенно не представляя, что тут можно сказать. Аргументы у меня закончились, а эмоции еще не начались. И я очень надеялся, что они не станут торопиться. Это было бы очень некстати.

– Все сказанное, к сожалению, не означает, будто я готова прямо сейчас сбежать от тебя на край Мира, – вздохнула Меламори. – Совершенно не готова. Потому что – снова возвращаемся к пункту первому – с тобой хорошо. А человек слаб, особенно если этот человек я.

– Ладно, – кивнул я. – По крайней мере ты даешь мне время исправиться. Уже неплохо.

– Как, интересно, ты собираешься исправляться?

– Попробую максимально испортить тебе жизнь. Чтобы легче было сбегать от меня к буривухам, когда окончательно укоренишься в своем безумии. Скорых результатов не обещаю, но буду очень стараться. А потом, пару дюжин лет спустя, ты вернешься и знатно со мной поквитаешься. Всегда предчувствовал, что умру молодым. И теперь примерно понимаю, при каких обстоятельствах это произойдет.

Меламори рассмеялась. Ну наконец-то. Не представляю, чем это может нам помочь, но так определенно лучше.

– Можно с вами немножко посидеть? – спросила Базилио.

Она была почти так же печальна, как вчера, из чего я сделал вывод, что делегация из Графства Хотта по-прежнему оккупирует Замок Рулх и алчно пожирает там все свободное время Его Величества, которое можно было бы с гораздо большей пользой потратить на новую чирухтскую игру «Злик-и-злак». Например.

– Конечно, – ответила Меламори. – С каких это пор ты начала сомневаться?

– Просто у вас лица такие… – Базилио задумалась, подбирая нужное слово. – Умные! – наконец выпалила она. – Как будто сложную задачку решаете. А в таких случаях людям нельзя мешать.

Мы с Меламори изумленно переглянулись. Умные лица! Это у нас-то. Дожили. Вот что экзистенциальный кризис с людьми делает.

Впрочем, практика показывает, что, если меня окружить печальными барышнями, я действительно начинаю гораздо лучше соображать. Даже одна печальная барышня способна породить в моей голове условно разумную мысль. Две барышни повышают качество этой мысли до уровня полноценной неплохой идеи. И заранее страшно подумать, какие чудеса интеллекта я явлю Миру, если довести число окружающих меня расстроенных леди хотя бы до полудюжины. Надо запомнить на будущее – если когда-нибудь захочу посвятить себя умственной деятельности, ясно, с чего начинать.

Но прямо сейчас в моем распоряжении были всего две печальные барышни. А в голове – ровно одна идея. Простая, зато очень хорошая. И убивающая сразу множество зайцев, начиная от гарантированного улучшения настроения всех присутствующих и заканчивая очередным шансом узнать что-нибудь новое о про́клятом урдерском семействе, чьи разноцветные лица не давали мне покоя всего четверть часа назад, а значит, когда-нибудь снова явятся по мою душу. Как только я переварю все, что услышал от Меламори, лягу на пол, умру от горя, а потом воскресну, наделенный новой чудесной сверхспособностью как-то со всем этим жить.