Они игнорируют главное мнение, которое заключается в том, что у женщин вообще должно быть некое предопределенное и установленное место. Половину человечества необходимо каким-то образом свести к роли, назначенной посредством единственной беседы. Не важно, насколько широки рамки роли, ибо по самой своей сути она меньше того бесконечного множества возможностей, которое предоставляет женственность.

Я говорю, что нет роли для женщин, но есть роль для каждой женщины и она должна определить ее сама. Для одних это будет роль ученой, для других – жены. Для третьих – и то и другое. А для четвертых – ни то ни другое.

Не совершите ошибку, предположив, будто я ценю одну женскую роль больше другой. Моя идея заключается не в том, чтобы стратифицировать общество – в этом мы уже преуспели, – а в том, чтобы разнообразить наш дискурс.

Сила женщины не в роли, какой бы та ни была, но в воле, которая требуется для избрания роли. Удивительно, что мне вообще приходится формулировать эту мысль, поскольку я считаю ее основополагающей идеей всей нашей беседы».

Девушка закрыла книгу. Не прошло и двух часов с того момента, как отец приказал убить Хеларана. Едва Шаллан оказалась в своей комнате, в коридоре появились два отцовских стражника. Скорее всего, они не следили за ней – вряд ли отец знает, что дочь подслушала, как он велел убить сына. Стражники, скорее всего, должны позаботиться о том, чтобы Мализа не сбежала.

Это предположение могло быть ложным. Шаллан даже не знала, жива ли Мализа, – ведь совсем недавно она слышала крики мачехи, за которыми последовали восклицания отца, полные ледяного гнева.

Шаллан хотела спрятаться, забиться в чулан, завернувшись в одеяла и зажмурив глаза. Слова в книге Ясны Холин придали ей сил, хотя в каком-то смысле то, что Шаллан вообще ее читала, казалось нелепым. Великая леди Холин говорила о благородстве выбора, словно у каждой женщины имелась такая возможность. Выбор между ролью матери и ролью ученой, с точки зрения Ясны, был сложным. Но в нем нет ничего сложного! Желала бы Шаллан оказаться перед подобным выбором! Обе роли были восхитительны по сравнению с полной страха жизнью в доме, пропитанном гневом, унынием и безысходностью.

Она вообразила, какой могла быть великая леди Холин: умная женщина, которая не подчинялась чужой воле. Властная, сильная женщина, познавшая роскошь следования собственным мечтам.

Интересно, каково это?

Шаллан встала. Подошла к двери, приоткрыла ее. Хотя было уже поздно, два стражника все еще стояли в другом конце коридора. Сердце заколотилось, и девушка прокляла свою робость. Почему она не может быть женщиной, которая действует, а не прячется в своей комнате, засунув голову под подушку?

Дрожа, она выскользнула в коридор. Мягко ступая, подошла к солдатам, чувствуя на себе их взгляды. Один поднял руку. Она не знала, как его зовут. Когда-то ей были известны имена всех стражников. Тех мужчин, рядом с которыми она выросла, теперь заменили.

– Я понадоблюсь отцу, – бросила она, не остановившись в ответ на жест стражника. Хотя он был светлоглазым, она не должна ему подчиняться. Пусть Шаллан бо́льшую часть времени проводила в своих покоях, она все равно гораздо выше по своему положению.

Она прошла мимо мужчин, сжав дрожащие руки в кулаки. Те ее пропустили. Пройдя мимо отцовской двери, услышала внутри тихий плач. К счастью, Мализа еще жива.

Шаллан обнаружила отца в пиршественном зале – он сидел один. В каминах ревел огнь. Он сгорбился за главным столом, озаренный ярким светом, и пялился на скатерть.

Девушка скользнула в кухню прежде, чем отец успел ее заметить, и смешала его любимый напиток. Темно-фиолетовое вино с корицей, подогретое – в самый раз для прохладных дней. Он поднял голову, когда дочь вошла в пиршественный зал. Дочь поставила перед ним чашку, глядя ему прямо в глаза. Сегодня там не было тьмы. Только он. В последние дни это было редкостью.

– Шаллан, они не слушают, – прошептал он. – Никто не желает меня слушать. Ненавижу, когда приходится сражаться в собственном доме. Они должны поддерживать меня. – Отец взял чашку. – Виким половину времени просто таращится в стену. Йушу бесполезен, а Балат спорит со мной на каждом шагу. А теперь и Мализа.

– Я поговорю с ними, – предложила Шаллан.

Он выпил вина и кивнул:

– Да. Да, это было бы хорошо. Балат все еще сидит рядом с этими проклятыми трупами рубигончих. Я рад, что они мертвы. Никудышный был выводок. Они ему все равно не нужны…

Шаллан вышла навстречу прохладе. Солнце село, но на карнизе особняка висели фонари. Девушка редко видела сады по ночам, и в темноте они сделались загадочными. Лозы выглядели пальцами, которые тянулись из пустоты и искали, что бы схватить и утянуть во мрак.

Балат лежал на одной из скамеек. Когда Шаллан приблизилась, под ногами у нее что-то захрустело. Клешни кремлецов – он отрывал их от тел одну за другой и бросал на землю. Она содрогнулась.

– Ты должен уйти, – сказала она Балату.

Тот сел.

– Что?

– Отец больше не может себя контролировать, – тихонько проговорила Шаллан. – Уезжай, пока это еще возможно. Я хочу, чтобы ты забрал Мализу с собой.

Балат запустил руку в непокорные волосы, темные и курчавые.

– Мализу? Отец никогда ее не отпустит. Он нас выследит.

– Он все равно будет тебя выслеживать. Он охотится на Хеларана. Чуть раньше он приказал одному из своих людей отыскать нашего брата и убить его.

– Что? – Балат вскочил. – Негодяй! Я… Я… – Он посмотрел на сестру во тьме, его лицо озарял звездный свет. Потом он сник, опять сел и уронил голову на руки. – Я трус, Шаллан, – прошептал брат. – Ох, Буреотец, какой же я трус. Я не пойду против него. Я не смогу.

– Иди к Хеларану. Ты сможешь его отыскать, если понадобится?

– Он… Да, он оставил мне имя связного в Валате, который может помочь найти его.

– Забирай Мализу и Эйлиту. Иди к Хеларану.

– Я не успею отыскать Хеларана до того, как отец настигнет нас.

– Тогда мы свяжемся с Хелараном, – предложила Шаллан. – Придумаем, как тебе встретиться с ним, и ты сможешь сбежать, когда отца не будет дома. Он планирует через пару месяцев поехать в Веденар. Если исчезнешь, когда его не будет, получишь фору.

Балат кивнул:

– Да… Да, это хорошо.

– Я составлю письмо Хеларану, – сказала Шаллан. – Надо предупредить его о том, что отец послал убийц, и мы можем попросить его, чтобы он принял вас троих.

– Малышка, ты не должна это делать, – произнес Балат, не поднимая головы. – Я самый старший после Хеларана. Я должен был суметь как-то остановить отца.

– Вот и забери Мализу. Это будет достаточно смелый поступок.

Он кивнул.

Шаллан отправилась в дом, прошла мимо отца, который продолжал бубнить о том, какая у него непокорная семья, и кое-что забрала из кухни. Потом вернулась к лестнице и посмотрела наверх. Несколько раз глубоко вздохнув, мысленно перебрала в голове слова, которые скажет стражникам, если они ее остановят. Потом взбежала по ступенькам и открыла дверь в гостиную отца.