Хотя советские войска были более снисходительны к венгерским солдатам, чем к немецким, они абсолютно не жалели венгерских женщин, когда Малиновский дал им столицу на разграбление в ознаменование победы. «Во многих местах они насилуют женщин, – записал в дневнике пятнадцатилетний юноша. – Женщины прячутся везде». Медсестер в импровизированных госпиталях насиловали, потом убивали. Студентки университета были первыми среди жертв. Согласно некоторым сообщениям, самых красивых женщин удерживали до двух недель, заставляя заниматься проституцией. Епископ Йожеф Грош слышал, что «70 процентов женщин, от двенадцатилетних девочек до матерей на девятом месяце беременности (были) изнасилованы». Другие, более надежные источники, указывали цифру в 10 процентов.

Венгерские коммунисты обратились с жалобой к командованию Красной Армии, описывая «безудержную, безумную ненависть», от которой страдали даже их товарищи. «Матерей пьяные солдаты насиловали на глазах детей и мужей. Девочек двенадцати лет отрывали от отцов и матерей и насиловали по 10–15 солдат, зачастую заражая венерическими болезнями. После первой группы приходили следующие и поступали так же. Некоторые товарищи погибли, пытаясь защитить своих жен и дочерей». Даже Матиас Ракоши, генеральный секретарь Венгерской коммунистической партии, обращался к советским властям, но безуспешно. Не все солдаты Красной Армии были насильниками. Некоторые относились к семьям, особенно к детям, с большой добротой.

Пострадали почти все города Венгрии, хоть и не в такой степени, как Будапешт. Солдаты 9-й гвардейской армии жаловались, что их путь наступления не давал «ни женщин, ни трофеев», как записал офицер-минометчик, описывавший солдат как «невероятных храбрецов, но и невероятных негодяев». «Решение нашли быстро, – писал он. – Четверть солдат по очереди отправлялась в Мор, где они захватывали дома и не успевших убежать или спрятаться женщин. На это им давался один час. Затем шла следующая группа. Они использовали женщин от пятнадцати лет до пятидесяти. В домах производили полный погром, выбрасывали все на пол, ломали и давили, искали карманные или наручные часы. Если находили вино, его, конечно, выпивали. В Море было много винных погребов, но когда мы вошли в город, все они были опустошены, бочки разбиты, а вино вылито на пол. Именно там мы видели двух солдат, утонувших в вине».

Пировали и на более высоком уровне. Фельдмаршал Александер, прилетевший в Белград на переговоры с Тито, отправился в Венгрию на встречу с маршалом Толбухиным, командующим Третьим Украинским фронтом. Грузный пожилой Толбухин встретил его грандиозным банкетом и даже послал армейскую медсестру спать в его комнату. Однако Александер «не счел ее подходящей, и она спала за моим порогом». Незадолго до ужина, когда Александер и Толбухин были одни, старый маршал увидел награды Александера. Среди них заметил царский орден Св. Анны с мечами, которым Александер был награжден во время службы офицером связи на Восточном фронте в Первую мировую войну. «У меня тоже есть такой, – вздохнул Толбухин, коснувшись ордена, – но мне нельзя его носить».

Толбухин вел себя поразительно спокойно, если принять во внимание, что переброшенная из Арденн Шестая танковая армия СС как раз подошла к Венгрии. Она прибыла слишком поздно, чтобы помочь оборонять Будапешт, но Гитлер все равно приказал ей вступить в бой 15 февраля 1945 г. в ходе операции Fruehlingserwachen – «Весеннее пробуждение». У него и в планах не было спасать местный гарнизон, а лишь усилить его и оборонять нефтепромыслы у Балатона. Немецкое контрнаступление окончилось полным провалом. Когда Гитлер узнал, что дивизии войск СС отступили без приказа, он был так разгневан, что направил к ним Гиммлера, поручив ему отдать приказ о том, что солдаты этих дивизий не имеют более права носить нарукавные нашивки, в том числе и солдаты самой знаменитой дивизии СС Leibstandarte Adolf Hitler. Это было унизительное наказание. «Поездка Гиммлера в Венгрию, – отмечал Гудериан со злорадством, – не вызвала к нему большой любви среди его собственных войск СС».

Гиммлер был одним из тех в окружении Гитлера, кто не хотел слушать предупреждений Гудериана о возможном мощном советском наступлении в Польше и считал все эти предупреждения «грандиозным блефом». Предсказание начальника Генерального штаба подтвердилось во вторую неделю января. Сталин притворялся перед союзниками, что перенес наступление на более ранний срок, чтобы оказать помощь союзникам в выходе из затруднительного положения в Арденнах, но это было неправдой. Сражения там решительно изменились в пользу союзников в дни Рождества. У Сталина же были более веские причины. Красной Армии нужна была сильно промерзшая почва для танковых соединений, а метеорологи предупреждали Ставку, что в конце января будут «сильные дожди и мокрый снег». У Сталина было и более серьезное основание для приближения даты наступления. Он хотел полностью контролировать Польшу, прежде чем союзники встретятся в Ялте в начале февраля, всего через три недели. Первый Белорусский фронт, которым теперь командовал маршал Жуков, и Первый Украинский фронт под командованием маршала Конева стояли вдоль Вислы готовые к наступлению. Рокоссовский был обижен, когда его заменили Жуковым, но Сталин не хотел, чтобы Рокоссовскому, поляку, досталась слава завоевателя Берлина. Вместо этого Рокоссовскому дали Второй Белорусский фронт для наступления в Восточную Пруссию с юга, тогда как Третий Белорусский фронт генерала Черняховского должен был наступать с востока.

12 января сосредоточенная артиллерия маршала Конева, имевшая 300 орудий на километр фронта, начала сокрушительную артподготовку. Его 3-я и 4-я гвардейские танковые армии с танками Т-34 и тяже-лыми танками ИС выдвинулись с Сандомирского плацдарма западнее Одера и направились к Кракову и Бреслау (Вроцлаву) на Одере. Сталин четко заявил Коневу, что хочет, чтобы Силезию захватили без сильных разрушений ее промышленности и шахт. 13 января Черняховский начал свое наступление на Восточную Пруссию. Рокоссовский последовал за ним на следующий день, выступив с плацдармов севернее реки Нарев. Наступление Жукова также началось 14 января.

После прорыва немецкой линии обороны главным препятствием для войск Жукова была река Пилица. Все командиры понимали, что очень важно двигаться быстро, чтобы не дать немцам возможности закрепиться. Полковник, командир гвардейской танковой бригады, не захотел ждать прибытия техники для наведения мостов. Решив, что в этом месте река неглубока, он просто приказал своим танкистам проломить лед выстрелами из танковых орудий и двигаться по дну, что стало страшным испытанием для водителей. На правом фланге Жукова 47-я армия окружила руины Варшавы, а Первая армия Войска Польского вошла в предместья города.

Гитлер был вне себя, когда слабый немецкий гарнизон польской столицы сдался. Он увидел в этом еще одно подтверждение измены в Генштабе, трех офицеров забрало гестапо. Даже Гудериану пришлось пройти через допрос у Кальтенбруннера. Гитлер вернулся в Берлин из своей ставки в Зигенберге для руководства войсками, что привело к предсказуемо катастрофическим результатам. Он не позволял никому из генералов отступать. А из-за скорости советского продвижения и отсутствия связи в войсках любая информация, на которой он основывал свои решения, уже устаревала. К тому времени, когда его приказы попадали на фронт, они устаревали на сутки.