конце февраля – начале марта прошел XXVII съезд КПСС, утвердивший новую редакцию Программы партии и «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года». Не успели еще затихнуть послесъездовские голоса, как вдруг – взрыв и пепел Чернобыльской катастрофы окутал страну, словно тяжелое небесное знамение. Конечно, налицо серьезные нарушения в эксплуатации АЭС, отсутствие дисциплины. Однако, может, поэтому и знамение? Забегая вперед, хочу отметить, что в том же 1986 году, в декабре, на нас опять свалилось несчастье, и я опять вспоминал Чернобыль. Дело в том, что по рекомендации Горбачева на пост первого секретаря ЦК Компартии Казахстана фактически был назначен Г.В. Кол-бин, который до этого пробыл три года первым секретарем Ульяновского областного комитета КПСС. Но самое главное – кого он сменил. Это был Динмухамед Ахмедович Кунаев. На мой взгляд, для Советского Союза в целом, а для Казахстана тем более, это была легендарная личность. Окончив в 24 года Московский институт цветных металлов, он прошел на Балхашском медеплавильном комбинате путь от машиниста, мастера и сменного инженера до директора комбината. Затем Риддерский рудник, Лениногорское рудоуправление. Он становится доктором технических наук, академиком Академии наук Казахской ССР. В годы войны вырос до заместителя Председателя Совета Министров Казахской ССР и на этой должности проявил себя как незаурядный организатор. В 1952 году избирается президентом Академии наук Казахской ССР. В 1955 году назначается Председателем Совмина республики, а через пять лет избирается первым секретарем ЦК Компартии Казахстана и работает на этом посту 25 лет. 20 лет он был в составе Политбюро ЦК КПСС, 15 лет из них – членом Политбюро. Трижды Герой Социалистического Труда.

Из руководства у нас в стране старше его был только А.А. Громыко. И приблизительно такого же возраста – М.С. Соломенцев.

Кунаев был здоров, подтянут, у него был ясный, живой ум. И когда его начали сталкивать со всех постов (естественно, по инициативе Горбачева), то это выглядело крайне неуклюже и как-то оскорбительно. Особенно мерзко выглядело выступление на Пленуме ЦК КПСС Н.А. Назарбаева. Уж как он только не обливал Кунаева в угоду Горбачеву! А ведь именно Кунаев вырастил его, бывшего рабочего Карагандинского металлургического комбината, до Председателя Совета Министров Казахской ССР в 1984 году. Я слушал Назарбаева и удивлялся его коварству. Одновременно поражался горбачевскому цинизму, который выворачивался в этом «спектакле». Зачем все это? Ведь можно и нужно было поступить благородно. Кунаев заслуживал этого. Я близко с ним не был знаком, но видел в его лице личность, политического деятеля, который был у нас действительным авторитетом.

Первым секретарем ЦК Компартии Казахстана в Алма-Ату «привезли» Геннадия Васильевича Колбина. Он был ставленником Горбачева, отсюда и все последствия – убирались люди, которые внесли огромный вклад в развитие экономики и культуры Казахстана.

Сегодня с прискорбием можно сказать, что происходила полная смена руководящих кадров, начиная от колхозов и совхозов и кончая партийными комитетами. Этим создавалась благоприятная почва в республике для работы спецслужб Запада.

Даже нам, сторонним наблюдателям, было странным назначение Колбина, тем более что совершенно не учитывался национальный фактор. Правда, тогда кое-кто пытался оправдать Горбачева в этой провокации, объясняя все, мол, уже имевшим место прецедентом – Л.И. Брежнев пребывал в этой должности. Верно. Но там все обстояло совершенно иначе. В связи с решением ЦК КПСС и Совмина СССР об освоении целинных и залежных земель Брежнева направляют в Казахстан, где он в 1954 году избирается вначале вторым, а через полтора года, когда республика уже узнала его, – первым секретарем ЦК КП Казахстана. Колбина же буквально навязали Казахстану. Демонстрации националистически настроенной молодежи не могли возникнуть сами собой. Были, конечно, силы, которые провели необходимую «организаторскую работу». Это был первый серьезный конфликт с момента начала перестройки. Теперь в Казахстане считают, что это были первые демократические выступления в стране. Однако нет сомнения, что эти проявления «демократических свобод» были инспирированы, в том числе и извне, и мастерски организованы. Лично у меня события в Алма-Ате вызвали тревогу. На мой взгляд, демонстрации и митинги протеста могут иметь место только в классовом обществе, при обострении противоречий между классами, между трудящимися и властями («хозяевами», эксплуататорами). В общем, горбачевская перестройка принесла много бед. События в Казахстане увязывались с общими бедами у нас в стране, в том числе с Чернобылем, пребыванием наших войск в Афганистане. В те годы я много размышлял об их причинах и взаимосвязи. Было ясно, что в Алма-Ате, в связи с назначением Колбина, в знак протеста выступила большая группа молодежи. Это, несомненно, являлось результатом работы определенных сил, в том числе и спецслужб Запада. Мы с полным основанием можем утверждать, что события в Тбилиси, Вильнюсе, Фергане, Риге и т. д. инспирировались по одному сценарию. И что бы ни говорилось об этих событиях сегодня, какие бы усилия ни предпринимали поклонники Горбачева и Ельцина, что, мол, надо просто зарегистрировать те события и не показывать их авторов, любой здравомыслящий человек сегодня понимает, что именно тогда закладывались основы развала Советского Союза, а теперь и нашей России. …В Кабуле меня встретили, как обычно, товарищи из нашей Оперативной группы и генерал-лейтенант М.М. Соцков, который был моей правой рукой при подготовке к возвращению в СССР 12 тысяч воинов (или шести боевых частей). Они были выведены нами из Афганистана осенью 1986 года, то есть еще задолго до Женевских соглашений. Надо было подталкивать наше руководство снизу. Об этом выводе войск вскользь я уже говорил, сейчас же хочу остановиться на этом подробнее. За несколько дней до моего первого вылета из Кабула в Чернобыль в мае 1986 года я уже официально поздравил Наджибуллу с избранием его на пост Генерального секретаря ЦК НДПА (вместо Б. Кармаля). Конечно, было много сторонников, но были и противники его назначения. Альтернативной фигурой называли полковника Сарвари (в свое время руководил МГБ), который для военного положения Афганистана и по другим качествам якобы больше подходил на роль лидера. Но в 1981 году Кармаль отправил его послом в Монгольскую Народную Республику, тем самым избавился от возможного конкурента. Учитывая длительное отсутствие Сарвари в стране, большинство предпочло на посту лидера Наджибуллу, точнее, согласилось с советским предложением, несмотря на его якобы «слабые» стороны (кроме тех, о которых я уже говорил): из аристократической семьи, женат на внучке короля, не имеет военного образования (врач), не так близок к Советскому Союзу, как многие из руководителей, которые или учились в нашей стране, или часто бывали там по делам службы. Считалось, что