Он развел руками и в извинение улыбнулся. Маричка огляделась. Так себе сон: гора мусора, запах дыма и небо, лиловое, яркое до того, что слезятся глаза, а вместо солнца – тот самый барабанчик с ярмарки. Проследив за ее взглядом, Сонник лукаво прищурился:

– Что, не нравится у меня?

– Да нет, что вы, просто непривычно.

– Во снах всегда непривычно, но что поделаешь? Говорят, сейчас вовсю плодятся эти ужасные люди, которые пытаются контролировать сон. Сон контролировать нельзя! Все самое интересное сотрется и исчезнет! И станет так грустно, так ясно, так понятно, сплошь кролички и зайчики, умные книжки и встречи с магами!.. Единороги, не дай бог. Мне это не нравится.

Он нахохлился так, как будто его смертельно оскорбили. Маричка даже улыбнулась.

– Никто из нас ни разу не пытался контролировать сон, правда-правда. Хотя однажды мне приснился единорог, правда, у него было пять рогов. Но я уверена, это был единорог. Так ведь? Нам очень нравится у вас. Все так быстро меняется. – Внезапная мысль озарила ее, Маричка вытащила Габриэлло и раскрыла ладонь с йо-йо перед лицом Сонника. – У меня тоже есть вещичка, которая может многое менять очень быстро. Правда, она не из сна. Может быть, она ваш дальний родственник?

И не отдавая себе отчета, Маричка поддалась движению Габриэлло и отпустила мячик. Тот с мягким шлепком вернулся ей в руку, а пейзаж тут же переменился: теперь они находились у опушки леса, пахло дубовой корой и сухой травой, листья шелестели на ветру, только-только зачиналось утро, и звезды еще не погасли. Маричка пожала плечами на удивленный и восторженный взгляд Сонника.

– Непредсказуемость во сне! Неожиданность в неожиданности! Какой удивительный слоеный пирог!

Сонник рассмеялся и слез с велосипеда. Он присел в траву и жестом предложил присоединиться к нему. Когда все уселись в круг, в середине зажегся костерок, над ним уже побулькивал в закопченном котелке ароматный травяной чай, а Сонник улыбался так блаженно, что разулыбались и все остальные.

– Я могу понять, почему вам не понравилось на свалке. – Он уже разливал отвар в побитые эмалированные кружки и протягивал их визави. – Тут и правда гораздо уютнее. Но я в своих снах не гонюсь за комфортом, просто отдаюсь тому, что приходит в голову. Это так успокаивает…

– А вы можете и другим снить сны? – Муська тоже подала голос, она прилегла на сухую траву и не без удовольствия вдыхала аромат чая.

– Нет, что ты, киса, я таким не занимаюсь. Почти никогда. Я рад видеть друзей в своем сне, но навязывать кому-то, кто не желает меня видеть, кошмары или чудеса я не буду. Видите ли, кто-то извне однажды сказал моей матери, что я в коме, и она не стала меня будить. Я спал и никак не мог ей сказать, что просто проглотил сонную муху. Муха так сладко жужжала, что вскоре мне вовсе не захотелось никому ничего говорить. А когда она растворилась, то стала частью меня. И моего сна. И я больше не смог проснуться. Даже когда мне и правда очень этого хотелось… Когда мама умерла или когда сиделка стащила мои любимые часы… – Он вздохнул и хлебнул чаю. – А потом я понял, что все это вообще не важно. Важно то, где я нахожусь. И оказалось, что мне доступны те миры, в которых никто и никогда еще не бывал. Одно время я баловался и протягивал границы своих территорий до чужих снов, но мне это быстро наскучило. Люди почему-то считали меня кошмаром… А я просто хотел дружить. И я долго, долго был одиноким, пока Тень не нашел тропинку ко мне.

Тень кивнул и сорвал подсыхающую ромашку, Маричка внимательно слушала, не перебивая.

– Он рассказывал мне о том, что творится за гранью сна, какова погода, какие случаются люди, зачем существуют законы и какие силы действуют в вашем мире. Я почти забыл обо всем этом за годы одиночества… И мне было приятно хоть с кем-то перекинуться словом-другим. И вот теперь Тень привел с собой друзей. Я так понимаю, не просто так.

– Это не я привел. Она. – Тень кивнул на Маричку.

– Да, я заметил, ты почти справилась с моим маленьким лабиринтом. Поверь, если бы ты вовремя не вспомнила, с кем шла сюда, и не смотала клубочек…

– Какой клубочек?

– Клубочек, что вел тебя как можно дальше от меня, хотя ты была бы уверена, что приближаешься. Когда клубочек разматывается, нить исчезает. Ты оказалась бы заперта в одном из моих снов. Или своих. Или чьих-то еще. Поверь, я здесь уже больше двадцати лет, но до сих пор не знаю всех законов этого места. Впрочем, все обошлось, вы здесь. И готовы рассказать мне о своей просьбе.

– В доме появились Охотники. И они рыщут… Рыщут в поисках еды. Василий Петрович… Петровский, вы знаете, считает, что мы должны опередить их. Собрать немного магии, Зерен, как для рассады, чтобы в случае чего восстановиться, понимаете?

– Да, я видел несколько алчных охотничьих снов на задворках. Один из них настолько глуп, что даже не пытается ставить хоть какие-то блоки. Впрочем, второй довольно умен. К нему я не смог пробиться. Либо он не спит, а только дремлет, либо знает, как помешать любому из сонников проникнуть в его кошмары.

– Их только двое, никого больше нет?

– Я не почувствовал. Но я не телепат, мог что-то упустить. Большинство Охотников безголовы, они хоть и жестоки, но неимоверно тупы: движимы только жаждой, но эти… В их снах всегда мелькает цель, они чувствуют ее присутствие и сейчас движимы жестокой волей ее достичь. Они не просто так пришли и просто так не уйдут. Большего я не могу сказать. Должно быть, они ищут что-то конкретное. В их снах слишком много крыс и подвалов, какие-то каменные статуи. Еще голуби, целая площадь голубей. Они ищут что-то очень конкретное. Если верить толкованиям…

Маричка сильнее сжала кружку в ладонях. Постепенно рассвет затоплял лес, в золотистый платок заворачивая верхушки дубов. Звезды почти померкли, становилось теплее, но все тревожнее. Внезапно замолкли птицы и поднялся ветер.

– О, я вижу, наша маленькая разбойница, ценительница лесов, немного разволновалась. Еще чуть-чуть, и нас сметет лавиной или съест динозавр… Давайте-ка переместимся в мои видения, они гораздо стабильнее.

Все четверо оказались в заброшенной избушке у озера. Кружки с чаем по-прежнему грели руки.

– Так-то лучше. – Сонник потянулся и зевнул. – Ты хочешь, чтобы я поделился с вами для сохранения? Не вижу проблемы.

Маричка благодарно кивнула, а Сонник потянулся еще раз, с каждой секундой он все сильнее вытягивался в длину, туловище его уподоблялось надувному шару, который выворачивают в попытках сделать собачку или жирафа, он рос, пока не уперся плечом в угол избушки. Он по-прежнему чуть сонно улыбался и выглядел так, словно ничего необычного не происходило. Сонник подцепил пальцами одну из верхних балок, как если бы она была сделана из шерстяной ткани, и потянул на себя, возвращаясь к привычным размерам. Избушка натягивалась, трещала по швам, звук стоял сумасшедший: лязг, скрежет, грохот, Маричка зажмурилась и зажала уши ладонями. Домик, подобно коже, обтягивающей внутреннюю поверхность пузыря, оказался в пальцах Сонника и болтался темной тряпкой. Все четверо снова оказались на свалке, а Сонник уже мял в ладонях комок своего сна, превращая его… в невзрачную черную калошу, поношенную и кое-где даже дырявую.