В те дни в Москву приехал из Ленинграда на гастроли Большой драматический театр. Олег и Алла, конечно же, встретились с Павлом Луспекаевым. Борисов, с Павлом друживший, всегда за него радовался (в дневнике, посмотрев товстоноговский спектакль, записал: «В „Варварах“ свели с ума Доронина и Луспекаев»). Посидели в ресторане ВТО. Луспекаев сказал Олегу: «Тебе надо серьезно работать. Давай я с Гогой (так за глаза артисты БДТ, да и не только они — весь театральный мир, звали Георгия Александровича Товстоногова. — А. Г.) поговорю». «Поговори», — согласился Олег. Мог бы, наверное, поговорить и Кирилл Лавров, у него в ту пору уже были крепкие позиции в БДТ, но — не поговорил.

Самого Луспекаева, к слову, в БДТ сосватал Кирилл Лавров. Он увидел Павла в Киеве в спектакле «Второе дыхание» Александра Крона, был поражен его удивительной непосредственностью, естественностью, темпераментом, красотой. И, не имея на то никаких полномочий, предложил переехать в Ленинград, в БДТ. Луспекаев отказался, но когда у него в Театре им. Леси Украинки возникли проблемы (на вечеринке огромный Павел изрядно помял лицо своему обидчику и был уволен, несмотря на то, что за него вступился весь коллектив), он сам позвонил Лаврову, который, в свою очередь, сообщил Георгию Александровичу Товстоногову, а Товстоногов знал о возможностях Луспекаева от Леонида Викторовича Варпаховского — они пересекались в Театре им. А. С. Грибоедова в Тбилиси.

По свидетельству Аллы, Олег опасался идти к Товстоногову. «У него, — рассуждал, — своя труппа, устоявшаяся. Нужен я там? Не нужен?..» Луспекаев, как и обещал, с Товстоноговым переговорил. Олег и Алла пошли на встречу с Георгием Александровичем — знакомиться. И не куда-нибудь, а привычно, через дорогу — к Модесту Табачникову, с которым Товстоногов дружил. За обедом у Табачникова все и произошло.

Разумеется, Товстоногов о Борисове был наслышан.

Во-первых, всю информацию об Олеге до этого собрала Роза Сирота — известный в театральном мире человек, режиссер, педагог. Роза Абрамовна была, можно сказать, «правой рукой» Товстоногова и помогала ему в работе над очень многими великолепными спектаклями, поставленными в БДТ. К моменту встречи Борисова с Товстоноговым ее в театре уже не было, она ушла на ленинградское телевидение (спустя несколько лет, впрочем, вернулась в БДТ), но об Олеге Георгию Александровичу рассказала.

Во-вторых, бессменная при Товстоногове заведующая литературной частью БДТ Дина Морисовна Шварц разговаривала однажды (в дни гастролей БДТ в Киеве) с Аллой и поинтересовалась: «Ваш муж не хочет перейти к нам?» Алла ответила тогда: «Да нет, что вы, он только звание получил». Как можно предположить, что вопрос был задан не без санкции Георгия Александровича, который о Дине Шварц говорил так: «Для меня она — первый советчик, то зеркало, на которое каждому из нас бывает необходимо оглядываться». Авторитет Дины Шварц в БДТ был огромен. Ее называли «серым кардиналом», от которого зависит все. Или почти все. «Это было совсем не так, — говорил Кирилл Лавров на страницах петербургского журнала „Театрал“ о необоснованности такого восприятия Дины Шварц, — но ее точка зрения для Георгия Александровича была исключительно важна».

И, наконец, прямо рекомендовал Борисова Товстоногову Павел Луспекаев и косвенно Ефим Копелян, видевший Олега в «Океане» и сказавший Георгию Александровичу: «Ой, артист там, в Киеве, есть! Какой артист!..»

Товстоногов и Борисов к моменту встречи были знакомы. Их представили друг другу на дружеском ужине после завершения киевских гастролей БДТ, проходившем в одном из самых уютных ресторанов того времени — «Динамо», построенном в 1930-е годы на территории знаменитого стадиона на Петровской аллее. Олег сидел за столиком с Аллой и Павлом Луспекаевым, который потрясающе играл с Ефимом Копеляном в одном из гастрольных спектаклей «Скованные одной цепью». В БДТ тогда пригласили из Киевского театра юного зрителя артиста Михаила Волкова, и Георгий Александрович, после того как их познакомили, поинтересовался у Олега: «А как вам Волков?» — «Это вам решать, — ответил Олег. — Вы его взяли, артисту же об артисте говорить не пристало. Тем более главному режиссеру…»

За обедом у Табачникова Товстоногов сказал Борисову: «Приезжайте. Мы вас ждем. Зарплата та же. Заслуженный артист. Ставки одинаковые. Квартиру делайте сами, поменяйте киевскую на ленинградскую. Решение худсовета все же необходимо, но это — формальность. Мы вам пришлем необходимые документы». Ролей не обещал.

Можно, наверное, назвать это приглашением артиста Борисова в БДТ, но приглашения в чистом виде обставляются, думается, несколько иначе — без лоббирования друзей. И вовсе не исключено, что именно такая форма приглашения не могла не сказаться на первых порах на репертуарной судьбе Борисова в ленинградском театре, безусловно, лучшем на тот момент театре страны. И никто, конечно, не догадывался тогда, что в БДТ предстояла встреча двух мощных художников — режиссера Георгия Товстоногова и артиста Олега Борисова.

Со временем история появления Борисова в БДТ обросла такими «подробностями», что остается только диву даваться. Можно было, к примеру, прочитать на страницах информационно-аналитического издания фонда исторической перспективы «Столетие» следующий пассаж в исполнении журналиста Михаила Захарчука: «Весной 1964 года главреж БДТ, прихватив завлита, поехал в Киев. Увидел Борисова в роли Савина в спектакле В. Розова „В поисках радости“. Смотрел, похрюкивая по своему обыкновению от удовольствия, и после окончания спектакля сказал завлиту Дине Морисовне Шварц: „Будем брать всенепременно. Это, конечно, еще не Кеша Смоктуновский, но мы его отшлифуем как следует, и он ни в чем не уступит ′нашему гению′“.»

Не ездил весной 1964 года Товстоногов в Киев, а если бы и поехал, то на сцене Борисова ни при каких обстоятельствах не увидел бы. После конфликта из-за поездки в Польшу Олег в конце 1962-го — начале 1963-го играл в Театре им. Леси Украинки только в двух спектаклях («Океан» и «Комедия ошибок»), ничего не репетировал, уже в 1963 году работал короткое время в Пушкинском театре в Москве, а в 1964-м, когда Товстоногов будто бы «смотрел, похрюкивая» Борисова в Киеве (почему, к слову, «похрюкивая»? Георгий Александрович, по свидетельству всех, кто его знал, характерно посапывал, если получал во время репетиций или спектаклей удовольствие), Олег Иванович стал артистом БДТ.

У такого режиссера, как Товстоногов, мечтал играть любой актер. О предметном разговоре с Георгием Александровичем Олег даже боялся кому-либо рассказывать. Чтобы не сглазить, наверное. О беседе с Товстоноговым у Табачникова и фактическом приглашении в БДТ поведал, конечно же, Луспекаеву. Событие отметили коньяком.

Быт — квартирный обмен, переезд, издержки проживания на первых порах, устройство Юры в школу — свалился, конечно же, на хрупкие плечи Аллы. Олег, разумеется, по мере возможностей принимал во всем этом участие, но времени было не очень-то и много: знакомство с новым театром, долги по киносъемкам и т. д.

Алла с Юрой переезжали из Киева в Ленинград, когда Олега в городе не было — он почти на месяц улетел на съемки на Курилы (завершал «Жалобную книгу»).

С собой перевезли 46 коробок. Все подписаны, чтобы