Встреча с ушедшими ранее казаками была скорее случайностью — хотя я надеялся нагнать и донцов, ушедших днем ранее. На казаков у меня не то что большие планы — скорее уж огромные! И я очень крепко надеюсь, что сумею перетянуть на свою сторону значительную часть «вольных воинов» прежде, чем состоится катастрофа похода Тимура…

Нагнав же походную станицу выживших, и немного проследовав вместе с донцами в менее спешном темпе (во время коротких переговоров с головой), я дал дружине отдохнуть еще примерно с час — и приготовить горячей еды прежде, чем рвануть в сторону уходящей армии Олега Рязанского…

— Великий князь, беда!!!

Олег Иоаннович чуть приподнял левую бровь, не очень весело усмехнувшись. Но при этом большие карие глава великого князя (ага, этот также именуется «великим») смотрят на меня без всякой иронии — впрочем, и без враждебности, и презрения, и без потаенного лукавства. Пока что Олег играет роль вежливого слушателя — лишь вынужденного общаться, увы, с союзником своего недруга, коим в настоящем является Донской…

Впрочем, попасть на встречу с князем мне не составило особого труда — стоило лишь догнать рязанскую рать и представиться первому же перехватившему нас разъезду своим настоящим именем. Как никак, Елецкое удельное княжество занимает значительный участок порубежных земель, являясь полноценным соседом Рязани. Другое дело, что этот участок может показаться Олегу вполне себе лакомым — и тогда великому князю будет достаточно взять меня в полон, чтобы прибрать себе и княжество…

— Говори, Федор Иванович.

Кивком поблагодарив за возможность высказаться, я продолжил уже менее патетично, говоря кратко, по существу:

— Ягайло замыслил великую подлость — хочет напасть на обозы с увечными и добить русских воев, пораненных в сече с татарвой.

Легонько вздрогнув, Олег с сомнением покачал головой — и не меняя тона, уточнил:

— Откуда же тебе о том известно, княже?

Не моргнув глазом, я соврал, выдав заранее подготовленную ложь:

— Боярин Козельский, Тит Глебович о том прознал, и пытался скрытно уйти, предупредить князя Московского. Да литовцы погоню за ним отправили, поранили в сече… Мы в Елец возвращались, да случайно столкнулись с ними, отбили Тита — но тот вскоре от ран отошел. Только что и успел предупредить о подлости литвинов! До Димитрия Иоанновича добираться было далече, чем до тебя, великий князь — вот и я поспешил тебе о замысле Ягайло поведать.

Врал я спокойно, нисколько не дрогнув голосом, не спеша, не торопясь. Олег же задумался, нахмурив черные как смоль брови, из-за чего над прямым аристократическим носом князя проявились две глубокие складки-морщины… Наконец, он ответил — чуть более глухо и напряженно, чем ранее:

— Подлость Ягайло останется на его совести, но почему ты поспешил поведать о ней мне? Я не союзник и не друг Димитрию Московскому — в отличие от тебя, Федор Иванович. Спеши в Московский стан, может, и успеешь упредить великого князя… Я мешать и сдерживать тебя не стану.

Я благодарно кивнув, подумав о том, что будь Олег действительно столь подлым и равнодушным предателем, коим его порой рисуют историки, он ни за чтобы меня не отпустил. Ведь таким алчным и гордым людям помимо собственной выгоды нет дела ни до чужих потерь, ни до чужих бед — и в истории Руси подобных князей, увы, хватало…

— У Димитрия Иоанновича не осталось легкой конницы, способной определить, где находится Ягайло. У тебя же, великий князь, больше половины войска составляют конные лучники! Кроме того, литовцы уже наверняка знают, что ты выступил на кордон с основными силами, и не будут держать дозоры на полуденной стороне. А если и будут, то немного, и наверняка их удастся перехватить… Ты сумеешь установить, куда идет Ягайло, отправишь гонцов к Димитрию, предупредишь об ударе в тыл. А потом, коли все увяжется, рязанцы и москвичи вместе ударят по литвинам! Подумай, княже, крепко подумай — союз с победителем Мамая лишним не окажется; все знают, что ты выступил вместе с темником, хоть и не по своей воле. Теперь же грех мнимого предательства окажется смыт, союз с князем московским заключен — а общий враг повержен…

Олег Иоаннович задумчиво нахмурился, по высокому чистому лбу его пролегли складки пока еще неглубоких морщин, а умные глаза князя словно затуманились, выдавая ход мыслей правителя Рязани. Правая рука его, в свою очередь, рефлекторно огладила не очень длинную, но густую, черную с проседью бороду, скрывающую крепкий волевой подбородок… Я же, решив ковать железо, пока горячо, поспешно добавил:

— Подумай также вот о чем: разбив Ягайло и ослабив литовцев, ты сможешь претендовать на земли порубежных Верховских княжеств. И коли Москва в союзе с тобой заберет себе Тарусу с Оболенском и Калугой, то что помешает тебе самому прихватить Новосиль и его вотчинные земли? А уж там и до Козельска с Карачевым дело дойдет! Со степи же Елец твои приобретения прикроет — я мыслю возродить засечную черту в порубежье с «ковылями», подобную той, что защищала Рязанское княжество до Батыя… Главное, не распускать сейчас войско и действовать быстро, уговорившись с Димитрием! А уж местные Верховские князья, прознав про подлость Ягайло, поддержат вас обоих… Тем более, после столь громкой победы над татарвой и разгромом литвинов!

Олег Рязанский неожиданно весело усмехнулся, как-то весь аж просиял — словно принял для себя трудное, но однозначно позитивное решение, что порадовало его сердце. После чего огорошил внезапным для меня вопросом:

— Про засечную черту от татар поведай-ка поподробнее, Федор Иванович…

Нет, этот точно не подлец и не предатель!

Глава 9

Твердило Михайлович, ватажный голова Елецкой сторожи, уверенно вел вперед две дюжины всадников. Литовский дозорный разъезд заметил их с высоты пологого холма — быть может, даже древнего скифского кургана, оползшего за столько-то столетий… Литвины заняли лучшую для обзора точку — но поленились схорониться на вершине, укрывшись в густых кустах, как то приказал бы сделать опытный Твердило, не раз ходивший в степной поиск. Один, самое большое два человека на холме, оставшиеся — у его подошвы с обратной стороны так, чтобы вражий глаз не смог разглядеть дозора… А литвины или поленились,