"Уничтожить нарушителей наших границ". Выполнение этой задачи Блюхер возложил на генерала Штерна. Штерн, ветеран войны в Испании, едва успел вступить в командование 39-м корпусом, предыдущий командир которого был репрессирован. Не успев ознакомиться с подчиненным ему соединением, имея перед собой угрозу в лице японцев, а за спиной - угрозу НКВД, Штерн имел все основания испытывать опасения перед предстоящим ему боем за Чжангуфэн. Вероятно, это отчасти объясняет его довольно неуклюжие с точки зрения тактики действия.

Штерн докладывал, что не сможет сосредоточить все подчиненные ему части на фронте до 5 августа. Вместо того, чтобы ожидать, пока они все сосредоточатся и провести мощное наступление, он зря растратил значительную часть сил корпуса, бросая свои подразделения в бой по частям, прямо с марша, когда они только успевали прибыть к Чжангуфэну. Это началось 1 августа, когда 3000 солдат 40-й дивизии были брошены во фронтальную атаку на позиции японцев на гряде - и отброшены с большими потерями.

После этой советской контратаки генерал Накамура понял, что ошибался, и позволил Суэтаке сосредоточить все силы 19-й дивизии у Чжангуфэна. 2 и 3 августа повторялись фронтальные атаки с большими потерями на японские позиции на высотах, по мере того, как другие части 39-го корпуса Штерна прибывали к Чжангуфэну. 75-й полк полковника Сато хорошо проявил себя при отражении советских атак, но и сам понес большие потери.

Штерн применил против японцев советскую авиацию и тяжелую корпусную артиллерию. Хотя дожди и туманы, частые в этом районе, снижали эффективность действий авиации и артиллерии, их использование представляло большую угрозу для японских оборонительных позиций, потому что артиллерия 19-й дивизии серьезно уступала артиллерии советского 39-го корпуса, а использовать японскую авиацию у Чжангуфэна было запрещено командованием - и этот запрет соблюдался.

Нарастающая сила советских контратак убедила генерала Суэтаку и его штаб, что статичная оборона на гряде Чжангуфэн - Шачаофэн тактически неразумна, так как она привязывает 19-ю дивизию к высотам, оставляя ее уязвимой для ударов советской авиации и артиллерии, против которых у Суэтаки не было эффективной защиты. Еще более зловещей выглядела угроза окружения численно превосходящими советскими войсками. Советская сторона могла бы провести этот маневр с легкостью, если бы расширила зону конфликта на север или на юг. Чтобы предотвратить эту угрозу и хотя бы немного уменьшить советское давление на свои уставшие от непрерывных боев части, Суэтака 2 августа предложил план флангового удара, по которому его 76-й полк должен атаковать советские войска к северу и востоку от озера Хасан, углубившись на несколько миль на территорию СССР. Штаб Корейской Армии одобрил этот маневр, выглядевший тактически разумным, но Генштаб в Токио немедленно запретил план атаки, на том основании, что он расширяет зону конфликта - чего следовало избегать любой ценой. Приказы из Генштаба предписывали Суэтаке продолжать удерживать высоты и придерживаться "политики нерасширения конфликта", оставаясь в обороне. 19-й дивизии было категорически запрещено расширять зону боевых действий, предпринимать фланговые маневры с заходом на советскую территорию, пользоваться поддержкой авиации, получать стратегические подкрепления и отступать с высот - несмотря на все усиливающиеся советские атаки. Эта незавидная ситуация подразумевалась планом "пробы сил" и проверки советских намерений, предложенным полковником Инадой. Проба сил уже шла; теперь советская сторона должна была продемонстрировать свои намерения.

Пока атаки Штерна продолжались, и ситуация начала складываться не в пользу японцев, Квантунская Армия предложила план атаки по флангу советского 39-го корпуса с целью отвлечения советских войск и уменьшения давления на 19-ю дивизию. Власти в Токио запретили и этот план. За этой японской сдержанностью скрывался тот факт, что в Генштабе и правительстве уже было принято решение уладить инцидент дипломатическим путем. А пока дипломаты не пришли к соглашению, расширения конфликта следовало избегать путем сохранения статус-кво имеющимися локальными силами. Но и власти в Токио и командиры на местах уже поняли, что, пока советская сторона имеет превосходство в силах, даже этих ограниченных целей достигнуть будет трудно.

Тем временем в некоторых кругах Генштаба и военного министерства начало укрепляться мнение, что японские войска следует вывести с Чжангуфэна в одностороннем порядке, так как 19-я дивизия уже "поддержала свою честь" успешной ночной атакой 31 июля, а продолжающиеся бои могут угрожать операциям в Китае.

Особенно эта идея укрепилась в военном министерстве, и вскоре почти все влиятельные фигуры, включая вице-министра Тодзио Хидэки, стали требовать отступления. Заместитель начальника Генштаба генерал Тада уступил их давлению, и начал готовить приказы к отступлению 19-й дивизии при первой удобной возможности. Но влиятельное Оперативное управление Генштаба под руководством полковника Инады возражало, приводя аргументы, что отступление японских войск в таких условиях будет "против славных традиций Императорской Армии" и "негативно скажется на советско-японских отношениях в будущем". Эти противоположные точки зрения так и не удалось привести к компромиссу, и в Токио продолжала господствовать нерешительность.

4 августа, пока Штерн продолжал сосредотачивать свои войска и атаковать японцев, окопавшихся на высотах, японский посол в Москве Сигэмицу снова встретился с Литвиновым и предложил, чтобы обе стороны прекратили боевые действия и создали объединенную комиссию, чтобы установить точную границу. Это предложение Сигэмицу подкрепил серией фотографий "с места событий" (сфабрикованных японской разведкой), демонстрировавших [якобы] советские укрепления и трупы на расстоянии 50 ярдов в глубине японской территории. На Литвинова это впечатления не произвело, и он ответил, что боевые действия закончатся только когда японская армия прекратит свои атаки и отведет все свои части с советской территории, и твердо заявил, что пересмотра границ не будет. Литвинов и Сталин были уверены, что если японцы не прекратят войну в Китае, Токио будет вынужден пойти на уступки советской стороне у Чжангуфэна.

Сообщение Сигэмицу о непоколебимой позиции советской стороны достигло Токио вместе с мрачными новостями с фронта. 4 и 5 августа Штерн в основном полагался на массированный артиллерийский обстрел и налеты авиации, продолжая сосредотачивать свои пехотные части для новой атаки. По словам полковника Сато советская артиллерия стреляла так же часто, как пулеметы. На один выстрел японской артиллерии советская делала до 100 выстрелов (по японским оценкам) - невероятное неравенство, которое отчасти можно приписать разным тактическим концепциям и недостатку опыта японской армии в использовании массированного артиллерийского огня. Европейские армии выучили этот урок еще в Первой Мировой Войне. Тем временем, 19-я дивизия, окопавшись, ожидала новой советской атаки. И 6 августа Штерн возобновил наступление.

Положение Суэтаки было бы полностью безнадежным, если бы не местность, благоприятствовавшая защитникам высот. Полковник Инада учитывал этот фактор, предлагал свой план "разведки боем" именно на этом участке границы. Если советская сторона