министру "в весьма резкой и нехарактерной для него манере". Императорский гнев, возможно, усиливался тем фактом, что Итагаки был одним из двух главных заговорщиков, стоявших за Мукденским инцидентом 18 сентября 1931 - типичным примером гекокудзё, за которым последовал захват Японией Маньчжурии. Император назвал "отвратительными" и Мукденский инцидент и инцидент у моста Марко Поло, и предупредил: "Ничего подобного больше не должно произойти". Потрясенный Итагаки покинул императорский дворец, в его ушах звенело предупреждение императора: "С этого момента вы ни одного солдата не двинете с места без моего приказа".

Итагаки действительно был потрясен почти до ужаса этим беспрецедентным проявлением императорского гнева. Прошло еще несколько дней, прежде чем новости из придворных кругов убедили его, что от него не требуется подавать в отставку с поста военного министра. Один факт был ему предельно ясен - что атаку на Чжангуфэн, назначенную на следующую ночь, следует отменить. По цепи командования в штаб генерала Суэтаки были быстро переданы приказы, отменявшие наступление 19-й дивизии.

Штаб 19-й дивизии и ее командующий были крайне возмущены. Генерал Суэтака был профессиональным военным, воином, считавшим свою профессию не необходимым злом, но почетным и благородным призванием. Суэтака был человеком сурового и аскетического характера, сторонником строгой дисциплины. Офицеры, служившие под его командованием, описывают его словами "воинственный", "суровый", "несгибаемый". До этого времени 19-й дивизии не приходилось участвовать в боях. На совещании дивизионных командиров в Токио в конце 1937 Суэтака просил не оставлять его дивизию в тылу в Корее, а послать на фронт в Китай, и был разочарован тем, что его дивизию все же оставили в Корее. И тут внезапно у 19-й дивизии появляется шанс проявить себя в реальном бою у Чжангуфэна. К этому Суэтака готовился всю жизнь, и отчаянно хотел использовать эту возможность. Но потом, столь же внезапно, приказы из Токио показали, что сам император не желает этого.

Разочарование Суэтаки разделял полковник Инада и "активисты" из Генштаба. Несмотря на определенно негативный ответ на императорской аудиенции 20 июля, из Оперативного управления Генштаба к генералам Накамуре и Суэтаке был отправлен ряд сообщений, в которых подчеркивалось, что операция отменена только "временно". Документы японского Генштаба показывают, что многие офицеры, разочарованные императорским приказом, втайне надеялись, что генерал Суэтака атакует русских "по собственной инициативе", таким образом сняв с Генштаба ответственность за нарушение императорского приказа. Майор Арао Окикацу, представитель Генштаба в 19-й дивизии, вспоминал: "я не истолковывал отсутствие разрешения на использование силы как то же самое, что запрет на использование силы. Я лишь подчеркнул важность оценки ситуации с учетом того, что применение силы временно не разрешено".

Генерал Суэтака, похоже, разделял этот взгляд. В ретроспективе некоторые японские историки критиковали Генштаб за неспособность четко передать намерения императора, и считают это основной причиной того, почему бой у Чжангуфэна все же произошел.

Двусмысленные сигналы, которые командир 19-й дивизии получал из Токио, сразу же начали оказывать свое действие. 21 июля Суэтака связался по радио со штабом Корейской Армии, запросив разрешения изгнать советских "нарушителей". Генерал Накамура разрешения не дал. В тот же день Суэтака приказал занять Чанчуньфэн, небольшую высоту, расположенную в 800 ярдах от Чжангуфэна. Накамура, боясь, что если японские солдаты окажутся так близко от советских, то неизбежно начнется бой, приказал Суэтаке отвести солдат с Чанчуньфэна, что командир 19-й дивизии отказался сделать. После целого дня пререканий по этому вопросу новый командующий Корейской Армией наконец уступил, постфактум дав разрешение на оккупацию Чанчуньфэна. Эти события подтолкнули майора Арао 23 июля напомнить своим начальникам из Генштаба, что Суэтака все еще готовится атаковать Чжангуфэн. Но 26 июля пришел новый императорский приказ - немедленно отвести войска и прекратить разработку планов наступления на Чжангуфэн. Суэтака выполнил этот приказ. К 28 июля главные силы 19-й дивизии вернулись в места дислокации мирного времени. Суэтака оставил два пехотных батальона на западном берегу реки Тюмень-Ула с приказом наблюдать за советскими войсками.

И то, что увидели японские солдаты утром 29 июля, очень их встревожило. Советские пограничники, очевидно, решив, что с отступлением главных сил 19-й дивизии опасность миновала, заняли Шачаофэн - небольшую высоту на той же гряде холмов, примерно на полторы мили к северу от Чжангуфэна, и начали там окапываться. Не ясно, на каком уровне советского командования было принято это решение. Генерал Суэтака, который лично остался в угрожаемом районе, несмотря на отступление штаба его дивизии, решил, что необходимо изгнать советских нарушителей с высоты Шачаофэн. Не сообщив командованию, он приказал части своих оставшихся сил атаковать. В 14:30 японцы атакой с двух направлений выбили советских солдат с высоты. Первая кровь была пролита: все десять солдат отделения лейтенанта Алексея Махалина были убиты или ранены.

Советские войска на соседнем Чжангуфэне отреагировали быстро, сразу же подтянув подкрепления под прикрытием дождя и тумана. В 17:00 две роты 119-го стрелкового полка полковника Базарова при поддержке нескольких танков выбили японцев с Шачаофэна.

Ночью генерал Суэтака сообщил об "инциденте на высоте Шачаофэн" в штаб Корейской Армии и запросил разрешения снова сосредоточить 19-ю дивизию в угрожаемом районе. Назвав эти действия "инцидентом у Шачаофэна" Суэтака надеялся "классифицировать" их как совершенно новое событие, и таким образом обойти приказ, запрещающий использование силы у Чжангуфэна.

Штаб Корейской Армии, очевидно, согласившись рассматривать этот инцидент отдельно от Чжангуфэнского, все же продолжал ограничивать Суэтаку, передав ему следующие инструкции: "Вражеские войска, атакующие наши части.... должны быть разбиты. Однако, вам следует удовлетвориться тем, что вы изгоните нарушителей за пределы нашей границы". Последней инструкцией, которую Накамура дал Суэтаке, была следующая: "Особенно позаботиться о том, чтобы не расширять конфликт". Пока 19-я дивизия возвращалась к реке Тюмень-Ула, японский Генштаб прислал предостерегающую телеграмму, требуя "избегать эскалации инцидента".

На следующий день генерал Суэтака принял решение, на которое "активисты" из Генштаба надеялись (и подталкивали к нему) уже 10 дней. На следующий день он приказал самому надежному своему офицеру, командиру 75-го пехотного полка полковнику Сато Котоку провести ночную атаку советских позиций на высоте Чжангуфэн.

Начальник штаба дивизии Суэтаки и некоторые штабные офицеры придерживались политики "нерасширения конфликта" и возражали против решения командира дивизии. Но Суэтака настоял, заявив, что "наступление, отмененное императорским приказом и эта конкретная ситуация - абсолютно разные вещи. Если мы не используем эту возможность нанести по русским удар и показать мощь Императорской армии, на советско-маньчжурской границе будут господствовать советские войска, и это доставит много проблем в будущем".

Суэтака запретил своим офицерам докладывать об этом решении в штаб Корейской Армии и в Токио, опасаясь, что и это наступление