частью плана по отделению нашего мира от их. В то время это была естественная эволюция, и поскольку люди наконец-то начали догонять нас, реформируя свое общество, нам нужно было быть на шаг впереди.

Но я не ожидал встретить девственницу в двадцать первом веке. Эта мысль не приходила мне в голову, когда я поддался своему желанию заявить права на Тею. Да и кто в наше время оставался девственницей?

Судя по всему, у прекрасной виолончелистки был настрой, соответствующий медным бликам в ее волосах. Отчасти я надеялся, что она не позвонит и не напишет.

Выйдя на темную дорожку перед ее домом, я принял решение. Прохладный ночной воздух коснулся моей кожи, когда я осматривал улицу. Завтра ей доставят виолончель. Мне было все равно, что она скажет по этому поводу. Может быть, я и не хотел больше встречаться с Теей, но я не стал бы лишать ее музыки. Она была слишком талантлива, чтобы бросить все. А пока мне необходимо выкинуть ее из головы. Нужно было только, чтобы представилась возможность.

Подойдя к водительской стороне BMW, я нажал на брелок и услышал, как разблокировались двери. Я мог ненавидеть некоторые из новых удобств современного мира, но я должен был признать, что это было круто. Не успел я открыть дверь, как ко мне приблизилась темная фигура. Для человека он двигался быстро. В его руке что-то блеснуло. Нож.

― Отдай мне свои ключи, парень, ― сказал он, его лицо было скрыто капюшоном куртки.

Я бросил взгляд на здание Теи. Отчасти мне хотелось, чтобы она была здесь и наблюдала за происходящим, потому что это доказало бы, что я был прав. Это было небезопасное место для ее жизни, даже с ее чертовым соседом-мужчиной. Но если бы она была здесь, я бы не смог справиться с ситуацией соответствующим образом.

Повернувшись, я некоторое время изучал его. Он придвинулся чуть ближе.

― Не заставляй меня делать тебе больно. Дай мне свои ключи, ― потребовал он.

― Нет. ― Он замер на секунду, удивленный моим ответом, и я усмехнулся. ― Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

― Хочешь выяснить? — крикнул он, делая выпад с ножом в мою сторону.

Честно говоря, я был почти поражен. Он явно был готов исполнить свои угрозы. Но он понятия не имел, с кем связался, а у меня уже кончилось терпение. Мои руки сомкнулись на его запястье прежде, чем нож приблизился ко мне. От одного резкого движения его кости треснули, и он вскрикнул, выронив нож.

― Тихо, ― сказал я, и его крик застрял в горле. Капюшон, закрывавший его облик, сполз, открыв его лицо в свете уличных фонарей. Рот остался открытым, а лицо исказилось от боли и страха. Конечно, он поддавался внушению. Только Тея была невосприимчива к моим чарам. Это увеличивало опасность для нее со стороны таких, как я, а у нее и без того хватало угроз, когда поблизости от места, где она жила, ошивались такие мерзавцы, как этот тип.

Самое меньшее, что я мог сделать, это позаботиться об этом парне.

― Ты не должен угонять машины, ― сказал я ему, усиливая хватку на его запястье. Его колени подкосились, и он рухнул на асфальт. ― Но если уж ты это делаешь, то делай правильно. Оставайся на месте.

У него не было выбора. Я отобрал его. Он не мог позвать на помощь ― вряд ли кто-то придет в этом районе ― или убежать. Сегодня он неудачно выбрал свою жертву, за что и поплатился. Я наклонился и поднял его нож. Я поднес его к лицу, охваченному паникой.

― С ножом нужно действовать целенаправленно, ― объяснил я. ― Нельзя просто ударить и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы ранить человека. Нужно попасть под ребра ― по крайней мере, если хочешь его убить.

Я взмахнул ножом в воздухе и продемонстрировал ему. Его глаза расширились, говоря о том, что я уже знал. В лучшем случае он был мелким преступником. Он не собирался меня убивать. Если бы я был человеком, и ему удалось бы меня смертельно ранить, то это было бы удачей, а не умением или замыслом. Им двигало отчаяние. Мне было жаль его, но это не означало, что я мог сделать ему поблажку. Он мог быть вором, но он был опасен. По крайней мере, он может быть полезен.

Схватив его за куртку, я рывком поставил его на ноги и впился в горло. Его кровь была горькой на вкус, в ней не было той сладости, которую обещала Тея, но она была горячей и обильной. Этого было достаточно. Он слабо сопротивлялся, пока яд не подействовал, и он не затих. Кровь хлынула в меня, и темнота изменилась. По краям темной ночи засиял неон, звезды ярче мерцали сквозь туман, повисший в воздухе, и в меня ворвалась хаотичная симфония городских шумов. Сделав несколько глотков, я опустил его на землю. Он обмяк, превратившись в мешок с костями, и уставился на меня ошарашенными глазами. Чувство голода притупилось, но все еще оставалось. Я подозревал, что даже если бы выпил из него все до капли, то все равно захотел бы еще. Ведь я жаждал не его крови.

― Ну и что мне теперь с тобой делать? ― спросил я его. Он не мог ответить, так как все еще находился под моим внушением, но быстро моргнул, прижав одну руку к раненому горлу. ― Я не могу допустить, чтобы ты остался на этих улицах, но я бы предпочел не убивать тебя. Я не хочу проиграть пари, которое заключил с братом.

Он прижался к мокрой улице. Теперь он боялся. С этим можно было что-то сделать.

― Ты не будешь помнить, что произошло, ― сказал я ему, доставая бумажник и вынимая из него несколько купюр и визитную карточку. ― Ты найдешь ближайшую гостиницу, приведешь себя в порядок и будешь спать. Утром ты зарегистрируешься в бесплатной клинике Фримонта и назовешь фамилию Руссо. Ты останешься там до тех пор, пока не очистишься. Затем ты позвонишь по этому номеру и согласишься на работу, которую предложит этот человек. Никаких вопросов. В качестве расплаты за мое милосердие ты никогда в жизни не будешь принимать наркотики ради удовольствия.

Не то чтобы у него был какой-то выбор. Я бросил деньги ему на колени вместе с карточкой.

― Иди, ― приказал я. ― Можешь говорить, но не смей повышать