Политические: предпринимаются «попытки представить Октябрь как трагическую ошибку истории», «будто начатое в 1917 году созидание общества справедливости и свободы потерпело неудачу». Ведутся «острые дискуссии по вопросу о роли и месте партии в обществе». Раздаются голоса, «будто мы отступаем от социализма и чуть ли не идем на реставрацию капитализма». Мы отходим «не от социализма, а от узкого и догматического его понимания». Заметно «резкое обострение межнациональных конфликтов».

Экономические: «кризисные явления в народном хозяйстве преодолеть не удалось. Более того, они даже усугубились. В обществе нарастает беспокойство», «ущерб от забастовок огромен и часто невосполним». Это связано с «острой нехваткой ряда товаров первой необходимости, ростом цен».

Проблемы безопасности граждан: «резкий рост преступности», «организованная преступность». Заметно «стремление коррумпированных элементов прорваться к рычагам власти». «Есть деньги – нужна власть».

Отмечаются и положительные тенденции. Вспоминается ленинская «идея о приоритете общечеловеческих интересов над классовыми», «в общественном сознании впервые за долгие годы начинает складываться объективная картина состояния экономики».

Еще больше задач: формирование «многообразных форм собственности», «развитие товарно-денежных отношений, кооперации, самоуправления», «построение правового социалистического государства, утверждение подлинного народовластия», поиск «новых путей гармонизации межнациональных отношений».

Решение таких застарелых проблем, как «дефицит, монополизм производителей, слабость стимулов к научно-техническому прогрессу, отстраненность от выгод международного разделения труда».

Необходимо «вернуть народу в действительное владение и распоряжение средства производства, высвободить его творческую инициативу», «создать полнокровный социалистический рынок». Добиться «оздоровления рубля, преодолеть разрыв между доходами населения и их товарным наполнением».

«Индивидуальная собственность призвана стать важным фактором ускорения развития экономики». Но что-то все-таки остается от социализма: «при этом исключается эксплуатация труда».

Превращение страны «в содружество подлинно свободных и равноправных социалистических наций», «полновластие Советов в сочетании с четким разделением функций законодательных и исполнительных органов, независимостью суда, гарантиями прав личности».

Появилась проблема в принятии решений. На повестку дня стал вопрос: что делать? Ведь «на каждый из вопросов, которые ставит жизнь, люди предлагают множество разных ответов».

«Голоса» оказались правы. На этом все партийные чествования годовщин и юбилеев Октября завершились. Последнее торжественное собрание в 1990 году проводилось уже от имени Верховного Совета СССР.

1990 год. Пишу дипломную работу по экономике по газетным выступлениям наших лидеров. Учебников нет.

В докладе А.И. Лукьянова отмечается, что «мы вышли на самый трудный, можно прямо сказать, критический рубеж перестройки. Социальное напряжение, межнациональные конфликты, экономическая нестабильность – все это, к сожалению, реалии наших дней».

Неожиданными оказались результаты перестройки: «холодный ветер межнациональной вражды, сепаратизма и национал-шовинизма, трагедия и муки беженцев». Делается попытка найти объяснения этому результату: «ибо такова судьба любой революционной эпохи, любого переходного периода».

Но все-таки движение к цели прежнее и состоит «в воссоздании социализма эффективного экономически, демократического политически, чистого морально» и «обращенного к человеку как высшей ценности на Земле». Наконец и человек получил достойное место в советском государстве. Рождается «обновленная советская Федерация», «идет разработка концепции нового Союзного договора».

Но теперь возникает необходимость «осуществления чрезвычайных мер, направленных на оздоровление экономики, потребительского рынка, на укрепление договорной и финансовой дисциплины, денежного обращения».

Заканчивается доклад уже необходимостью удержания «перестроечной революции» в мирных берегах. Ибо «опасности, грозящие нашему обществу, далеко не абстрактны». Дальше мы знаем. Ликвидация самой партии и страны.

Вечером 25 декабря следующего 1991 года я сидел перед телевизором и слушал речь Президента СССР об окончании великого эксперимента в нашей стране и конце этой прекрасной, но несчастной идеи. Жаль, ведь намерения были благие.

Они встретились утром на прогулке по берегу моря. Док на этот раз начал разговор с законов развития общества.

– Знаешь, Володя, законы, принимаемые людьми, прислушиваются только к сильным и богатым. Конечно, до тех пор, пока они не ослабеют или обеднеют.

– Неужели только они управляют обществом? А недовольные? – Володя хотел поправиться и сказать «угнетенные», но не успел.

– Недовольные? Ты прав в одном: довольные не двигают историю. Они стараются только сохраниться сами и законсервировать те порядки, которые существуют. Только накопленная злость, неудовлетворенность, жадность, месть за оскорбления и голод двигают события. Они лежат в корне всех изменений и войн.

– А почему распадаются империи? – Володя задал вопрос, на который сам не находил ответа.

– Только сила и общая опасность объединяет племена. Как только речь заходит о независимости, то империи распадаются. В основе развода лежит, как ни странно, обычная нажива. Люди не хотят больше делиться с центральной властью. Если она слаба, то лучше все оставлять себе. Периоды удельных княжеств и империй как качели. Это похоже на преобладание то частного, то общественного интереса. В конце концов, империи всегда распадаются. И если на их обломках создаются новые, то это уже совсем другие державы. Другие комбинации народов и интересов.

– Получается, что распад империй – закономерность. А почему тогда люди хотят, чтобы они существовали вечно? Неужели они такие глупые и не знают, что любая империя не вечна?

– Та же нажива. В истории можно наблюдать стремление многих стран стать гегемоном и подчинить себе остальных, чтобы получать дань. А разве между людьми по-другому? Кто не платит дань или, скажем мягче, налог, тому нет места на земле. Во все времена. Речь может идти только о том, кто сильнее. Если отдельные подвластные территории, то империя распадается. А если одна из них намного сильнее, то она пытается стать гегемоном и объединить остальных, чтобы управлять ими. Вопрос только в том, кто кого.

– Неужели все решает только сила?

– Это как смотреть. Деньги тоже правят миром. Власть и богатство всегда стараются увеличиться, укрепиться, а затем закрепиться. Замениться они не думают. Это не их решение. Если старые власти слабеют и боятся крови, то новые, молодые для ее захвата часто готовы на все. Это гамбургский счет времени. А разве Рюрики не были обычными наемниками, которые за плату обеспечивали крышу новгородцам?