они в состоянии подкупить, потратив лишь незначительную часть своих доходов. Мне опять не давала покоя мысль о намеренном устранении Пенни Маокавиц. Ее гибель, особенно сейчас, была бы очень выгодна ЮКЭК.

В одном Петр был безусловно прав: Эден – особое место; и образовавшееся здесь общество настолько близко к идеалу, насколько я вообще мог себе представить. Эти люди заслужили свой шанс. Шанс вырваться из-под гнета ЮКЭК, озабоченной лишь повышением доходов ценой всего остального.

– Вы говорите очень разумные вещи, – сочувственно произнес я.

Его мясистая ладонь крепко стиснула мое плечо.

– Харви, ваш разговор с Энтони стал сюрпризом для многих из нас. Мы ожидали, что ЮКЭК пришлет сюда… ну, скажем, более категоричного шефа полиции. Я хочу сказать, что Энтони не имеет решающего голоса, мы ведь пытаемся построить демократическое общество. Не знаю, как вам это понравится, но мы рады каждому, кто захочет остаться и честно выполнять свою работу. Ведь вы, к моему сожалению, были правы, говоря, что людям еще долгое время не обойтись без полиции. А я уверен, вы хороший полицейский, Харви.

Я постарался попасть на обед домой, ведь с самого приезда провел с близнецами не больше двух часов.

Мы уселись за большим овальным столом в кухне, распахнув двери в патио. Сервиторов нигде не было видно. Джоселин, вероятно, сама приготовила еду. Я не стал ее спрашивать.

Натаниэль и Николетта пришли с мокрыми волосами.

– Мы плавали в озере на южной оконечности, – оживленно рассказывал мне Натаниэль. – А до бухты водного спортивного центра добрались в вагончике монорельса. В скалах, где расположены фильтрующие органы, есть огромные желоба и водопады, даже можно кататься на водных мотоциклах. Там так здорово, папа. Джесс помог нам стать членами клуба.

Я нахмурился и повернулся к Джоселин.

– Я думал, они должны быть в школе.

– Папа! – протестующе воскликнула Николетта.

– На следующей неделе, – сказала Джоселин. – Они начнут в понедельник.

– Хорошо. А кто такой Джесс?

– Мой приятель, – сказал Натаниэль. – Мы познакомились вчера в дневном клубе. Мне нравятся здешние люди, с ними намного проще, чем в аркологии. Они все знают, кто мы такие, но даже не пытаются нас задирать.

– А почему они должны вас обижать?

– Потому что мы дети шефа безопасности, – сказала Николетта. Мне показалось, что этому слегка раздраженному тону она научилась у меня самого. – В Дельфийской аркологии это не повышало нашу популярность.

– Вы никогда не говорили мне об этом.

Она с демонстративной медлительностью облизала вилку.

– А ты спрашивал?

– Ах да, конечно. Я предок, я виноват. Я всегда виноват.

Ее лицо засияло улыбкой. А я впервые заметил ее веснушки.

– Конечно, папочка, но мы делаем тебе скидку. Да, кстати, могу я взять попугая? Здесь очень красивые красные длиннохвостые попугайчики, я думаю, такое оперение они получили вместе с новыми генами. Они как летающие радуги. Неподалеку на площади есть магазинчик, где продаются яйца. И очень недорого.

Я чуть не подавился листом салата.

– Нет, – ответила Джоселин.

– Ой, мама, у них нет сродственной связи. Это просто домашние любимцы.

– Нет.

Николетта перехватила мой взгляд и поджала губы.

– А как продвигается расследование убийства? – спросил Натаниэль. – На озере все только о нем и говорят.

– Правда?

– Да. Все уверены, что Маокавиц была борцом за независимость и ЮКЭК ее ликвидировала.

– Это правда, папа? – нетерпеливо подхватила Николетта.

Джоселин перестала есть и тоже повернулась ко мне.

Я повозил по тарелке кусочек курицы.

– Нет. По крайней мере, частично. Маокавиц действительно состояла в группе, обсуждавшей вопрос о независимости Эдена; люди годами рассуждали об этой проблеме. Но компания не убивала ее. В последние несколько лет у фирмы было множество возможностей, и агенты могли организовать смерть в результате несчастного случая. Восемнадцать месяцев назад Маокавиц посещала Землю, так что руководство ЮКЭК при желании могло все сделать там, и никто не задавал бы лишних вопросов. А вот такое показательное убийство компании совершенно не нужно. Ясно же, что если не полиция, то местные жители в первую очередь будут винить ЮКЭК. И это неизбежно заставит людей сочувствовать делу Пенни Маокавиц.

– А у тебя уже есть подозреваемый? – не унимался Натаниэль.

– Еще нет. Но способ убийства указывает на то, что это был одиночка, потративший много сил и времени на подготовку. Он очень умный человек, выше среднего уровня, хорошо знакомый с биотехнологией Эдена и, как мы считаем, с киберсистемами. К сожалению, под это определение подходит добрая половина здешних жителей. Но убийца должен был быть еще и одержимым, что встречается намного реже. Также необходимо учитывать готовность рисковать: даже при изобретенном им методе – весьма оригинальном – существовала немалая опасность его обнаружения. И он точно очень самоуверенный человек, поскольку убийство считается здесь особо тяжким преступлением.

– И ему грозит смертная казнь? – округлив глаза, спросила Николетта.

– Верно. – Я подмигнул. – Стоит задуматься, когда решите угнать какой-нибудь джип.

– Я не собираюсь угонять машину!

– А как насчет мотива? – продолжал расспрашивать Натаниэль. Настойчивый парень. Интересно, откуда это у него?

– Мотив пока не установлен. Я еще не собрал достаточно информации о жизни Маокавиц.

– Это наверняка личные счеты, – решительно заявил Натаниэль. – Держу пари, у нее был тайный любовник или что-то вроде того. Богатых людей всегда убивают из-за личных отношений. Если дело касается денег, они обычно обращаются в суд.

– Не исключено, что ты прав.

Что объединяло всех выбранных Пенни Маокавиц кандидатов, так это трудолюбие. С Бобом Паркинсоном я встретился в одном из кабинетов административного центра компании по добыче гелия‑3, самого большого здания Эдена, четырехэтажного куба из стекла и композита. Типичное периферийное представительство крупной компании, солидное сооружение, рассчитанное на быструю сборку и несколько десятков лет службы.

Его кабинет был начисто лишен экстравагантности Харвуда: типичное, я бы сказал, убежище профессора-компьютерщика. Столом служил один гигантский пульт, а две стены от пола до потолка являли собой голографические экраны, демонстрирующие орбитальные траектории и захватывающие виды верхнего слоя облачности Юпитера, получаемые напрямую с аэростатов, парящих в тропосфере