газового гиганта. Бесконечная туманная вселенная цвета охры, испещренная длинными разводами аммиачных облаков, скользящих мимо словно в замедленной съемке. На данный момент ЮКЭК владела двадцатью семью аэростатами, свободно перемещавшимися в атмосфере: шары диаметром пятьсот метров поддерживали фильтрационную установку, которая извлекала гелий‑3 из массы Юпитера, сжижала его и подготавливала для отправки автоматическими челноками.

Гелий‑3 – одно из самых редких веществ в Солнечной системе, но благодаря ему стало возможным коммерческое применение ядерной энергии. Первые ядерные станции, сжигающие смесь дейтерия и трития, вошли в строй в 2041 году; станции второго поколения работали непосредственно на реакции дейтерий плюс дейтерий. Эти сочетания имели ряд преимуществ: легкий запуск, приемлемый выход энергии и имеющееся в изобилии топливо. Основным недостатком являлось излучение нейтронов. Хотя этот эффект с применением литиевого экрана может использоваться для получения дополнительного трития, процесс переработки весьма сложен и требует более совершенных (читай – дорогих) реакторов и вспомогательных расходов на добычу лития. Без литиевой защиты стенки реактора становились радиоактивными, и их приходилось утилизировать; кроме того, требовалось дополнительное покрытие для защиты системы магнитного удержания. Высокая стоимость как в финансовом, так и в экологическом отношении не способствовала развитию этих реакторов. Затем в 2062 году ЮКЭК запустила в атмосферу Юпитера первый аэростат и начала извлечение гелия‑3 в промышленных масштабах. Количество данного изотопа в атмосфере Юпитера весьма невелико, но, когда речь идет о газовом гиганте, это понятие относительно.

Ядерная индустрия – если такое выражение уместно – преодолела критическую точку. Станции, работающие на смеси дейтерия и гелия‑3, производили самые чистые реакции с излучением быстрых протонов, какие только возможны. Снизилась стоимость космических перелетов к Юпитеру, что привело к удешевлению добычи и, в свою очередь, к росту спроса.

Восходящая спираль прибылей. Гелий‑3 стал идеальным продуктом с точки зрения любого экономиста.

Бобу Паркинсону было поручено обеспечивать непрерывный объем поставок; будучи старшим вице-президентом ЮКЭК, он отвечал за весь процесс добычи. Я никогда не стремился к такой огромной ответственности, но он, похоже, стоически выдерживал эту ношу. Высокий мужчина лет пятидесяти, с монашеским венчиком коротких седых волос и глубокими морщинами на лице.

– А я гадал, когда же вы наконец до меня доберетесь, – произнес он.

– Мне сказали, что это возможно только сегодня.

– О да. Я не мог отложить операцию спуска, не мог даже ради Пенни. И я должен быть здесь.

Его поднятый палец указал на один из экранов, показывающий небольшой астероид продолговатой формы, который, казалось, скользит по вершинам туч Юпитера. Половина его полностью была покрыта оборудованием; вокруг одного из конических пиков жестким воротом расходились большие черные лопасти радиаторов. Вокруг наготове собрались производственные станции и несколько орбитальных кораблей.

– Это и есть якорь облачного сборщика? – спросил я.

– Да. Великолепное изобретение, вершина мастерства нашего машиностроения.

– Я не вижу самого сборщика.

– Он на другой стороне.

Он ввел команду на своем пульте, и изображение начало перемещаться. На фоне белых и желтовато-розовых облаков я увидел тонкую темную линию, тянувшуюся из астероида, неподвижно повисшего над газовым гигантом. Второй конец линии терялся где-то среди бушующих завитков циклонов и лент экваториальных ураганов.

– Это труба из мономолекулярного силикона длиной две с половиной тысячи километров, – с гордостью пояснил Боб. – При полной мощности работы входных фильтров сборщик способен за сутки перекачивать в астероид тонну гелия-три. Теперь не нужно посылать челноки к аэростатам. Мы будем просто переводить газ в жидкое состояние и грузить на корабли-танкеры.

– Всего за треть прежней стоимости, – добавил я.

– Я вижу, вы неплохо подготовились, шеф Парфитт.

•- Я стараюсь. А что станет с аэростатами?

– Некоторое время они еще будут действовать, как и челноки. Это ценное оборудование, и оно должно отработать затраченные средства. Но по истечении срока мы не станем их заменять. ЮКЭК планирует ввести в строй второй сборщик уже через четыре года. И, кто знает, теперь, когда построено одно устройство, планы могут ускориться.

– Когда вы планируете начать снижение?

– Через пару дней. Но весь процесс растянется на месяц, потому что, смею вас заверить, это чрезвычайно сложный маневр. Мы уже приступили к снижению скорости астероида, что ведет к потере высоты и позволяет сборщику глубже проникнуть в атмосферу.

– Насколько глубже?

– По расчетам, на пятьсот километров. Но настоящие трудности нас ждут при входе в стратосферу: здесь начнется турбулентность, которая вызовет изгибы трубы. Нижняя ее секция оснащена ракетами, чтобы уменьшить колебания, ну, и сам сборщик, естественно, имеет аэродинамические плоскости. «Квантум-софт» предложил нам дополнение к программе, которое, по их заверениям, может помочь. Но до сих пор никто не проводил такую операцию. Поэтому нам здесь требуется такая большая команда операторов. Любая задержка в данном случае недопустима.

– И вы руководите ими.

– За это мне платят деньги.

– Что ж, желаю удачи.

– Спасибо.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Допрашивать человека, который официально является моим начальником, я пока еще не стал бы.

– Насколько я могу судить на данный момент, у Пенни Маокавиц не было проблем в профессиональной деятельности, – сказал я. – Следовательно, остается ее личная жизнь и ее участие в работе группы Бостон. Мотив убийства Пенни скрывается где-то в этих двух плоскостях. Вы упомянуты в ее завещании в качестве одного из доверенных лиц – вероятно, вы хорошо знакомы. Что вы можете рассказать мне о ней?

– Что касается ее личной жизни, то очень немного. Здесь все перегружены работой. Если мы и встречаемся, то либо по делам ЮКЭК, либо для обсуждения возможностей социального переустройства. В любом случае, Пенни не часто появлялась в обществе. Так что я не могу сказать, с кем она могла поссориться на личной почве.

– А что скажете насчет Бостона? Судя по имеющейся у меня информации, вы теперь лидер группы.

Выражение его лица стало чуточку холоднее.

– У нас существует совет. Вопросы политики обсуждаются, потом проводится голосование. Личное мнение не так уж важно, главное – это всеобщая концепция.

– Что же вы намерены изменить сейчас, когда Пении Маокавиц не стало?

– До ее гибели ни один вопрос не был решен окончательно, – грустно произнес он. – Мы знали о взглядах Пенни и понимали, почему она