– Могу сказать лишь одно, – заверил я его. – Я никогда не ввяжусь в бой, если не уверен, что выиграю его.

На третий день мне приснился сон. Я, полностью обнаженный, стоял на узком кольце Юпитера. Внизу бушевала вечная битва облаков, великолепные горы ледяных кристаллов переливались всеми оттенками красного, от темно-малинового до ослепительно-алого. Они были так близко, что я смог дотянуться и погрузить кончики пальцев в переплетающиеся завитки, ощутив прикосновение к коже тончайшей снежной пыли. И пощипывание холода. Из глубины планеты доносились печальные мелодичные напевы, настолько низкие, что слух с трудом их улавливал. Я зачарованно смотрел, как передо мной проявляется ее покров: магнитосфера и потоки частиц окутывали планету молочно-белыми складками, словно эмбриональная мембрана. Они медленно пульсировали, распространяя длинные расходящиеся волны.

Затем пульсация стала нарастать, набирая яростную силу. В открывшихся длинных разрывах засиял золотистый туман. Звук превратился в раскаты грома, и кольцо дрогнуло под моими ногами.

Я подскочил в кровати. Сон мгновенно рассеялся, сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. На меня нахлынуло непонятное предчувствие. Я окинул взглядом полутемную комнату. Рядом вздрогнула во сне Джоселин. Кто-то смотрел на меня.

Неясный призрак человека, сидящего в кровати, испуганно озирался по сторонам.

– Что это?

– Расслабьтесь, пожалуйста, шеф Парфитт. Беспокоиться не о чем. У вас легкий приступ дезориентации, поскольку ваши симбионты синхронизировались с моим нейронным слоем. Это обычное явление.

Слова не были произнесены вслух, тишину комнаты ничто не нарушало. У меня стало покалывать спину, как будто от слабого электрического разряда. Это было воспоминание о голосе, но не из моей памяти. И все происходило в реальности.

– Кто… – Я едва выдавил звук из занемевшего горла.

– Я Эден.

– Боже мой. – Я плюхнулся обратно на матрас, испытывая колоссальное напряжение в мышцах. – И ты знаешь, о чем я думаю?

Первое, что пришло мне в голову, это недавняя ссора с Джоселин. Даже уши загорелись.

– Вы воспринимаете некоторые из моих подпрограмм, и ваш разум сейчас перегружен. Словно включился ненастроенный радиоприемник. Я прошу прощения за все испытываемые вами неудобства. Это быстро пройдет, как только вы привыкнете к сродственной связи.

И снова Юпитер – видение, которое мог наблюдать какой-то доисторический пророк. Юпитер, медленно проплывающий подо мной. А пространство вокруг, словно изумрудными звездами, мерцает искрами микроволн. За каждой из них темнеет плотная масса космического корабля или промышленной станции.

– Это то, что ты видишь?

– Да, я регистрирую каждый выброс энергии, действующий на мою оболочку.

Я рискнул сделать вдох. Кажется – будто впервые за многие часы.

– Внутренность. Я хочу увидеть внутренность биотопа. Всю.

– Очень хорошо. Советую вам закрыть глаза, мозг легче воспринимает изображения, когда они не накладываются друг на друга.

Вокруг меня внезапно материализовалась зеленая территория биотопа. Приближающийся рассвет омыл пышную зелень золотисто-розовым сиянием. Я видел весь биотоп, все его внутреннее пространство сразу. Чувствовал, как разгорающийся свет пробуждает насекомых и птиц, как учащается ритм его жизни. Я узнал осветительную трубу – узкий цилиндрический пучок органических проводников, удерживающих флуоресцирующую плазму своим магнитным полем. Энергия вливалась в нее непосредственно из индукционных кабелей, широко расходящихся снаружи во все стороны. В неглубоких долинах текла вода, оставляя на моей коже ощущение приятной прохлады. И постоянным фоном звучал гул мыслей пробуждающихся людей, забрасывающих сущность биотопа тысячами бытовых запросов и просто приветствиями. Теплота. Единство. Удовлетворенность. Мысленные голоса полностью соответствовали зрительным ощущениям.

– Господи…

Я растерянно моргнул, взглянув на тонкие полосы света вокруг портьер на окнах. И на уставившуюся на меня в упор Джоселин.

– Это началось, да?

Такого расстроенного голоса я не слышал у нее с тех пор, как мы потеряли последнего ребенка. Чувство вины, поднявшееся из темноты разума, омрачило мои мысли. Как мне реагировать, если она всегда шла напролом и совершала поступки, идущие вразрез с моими убеждениями?

– Да.

Она горестно кивнула. Никакого гнева, только абсолютная растерянность и подавленность.

– Джоселин, прошу тебя. Это просто изощренная форма виртуальной реальности. Я никому не позволю менять мои гены.

– Почему ты так поступил? Почему ты относишься ко мне так, словно мое мнение ничего не значит или изначально неправильное? Зачем говорить со мной как с ребенком, который все поймет и будет благодарен, когда ты объяснишь проблему простейшими словами? Я потеряла наших детей, но не разум. Харви, я отдала тебе всю свою жизнь.

В тот момент, если бы я мог выдернуть симбионты, я думаю, сделал бы это. Правда. Господи, как я допустил такую ситуацию?

– Ладно, ладно. – Я осторожно обнял ее за плечи. Она не отпрянула, и я счел это неплохим знаком. – Мне жаль, что я так поступал, это было глупо. И если тебе неприятно, что мы переехали сюда, что я поставил симбионты, пойми, я не хотел причинить тебе боль. Не знаю, что тебе сказать, Джоселин… Моя жизнь так прямолинейна, полностью расписана персональным компьютером дельфийского отдела компании. Я просто делаю то, что говорят, и это все, что я могу. Возможно, мне не хватает времени, чтобы все обдумать так, как хотелось бы.

– Это твоя карьера прямолинейна, – тихо сказала она. – Но не жизнь. Твоя жизнь – это мы, Харви: я и близнецы.

– Да.

На ее губах появилась слабая смиренная улыбка.

– Им здесь нравится.

– А я и впрямь не знал, что дети в аркологии их притесняют.

– Я тоже.

– Послушай, Джоселин… Я вчера разговаривал с отцом Куком.

– И что с ним?

– Он умный старик, вот что. Наверное, надо бы мне снова с ним повидаться. Я не так горд, чтобы не попросить о помощи.

– Ты хочешь это сделать?

Ее голос неуверенно дрогнул.

– Да. И обязательно сделаю.

– Мне не нравится, какими мы стали, Харви. Раньше все было хорошо.

– Да. А это значит, что все может быть как прежде. Я схожу к отцу Куку, послушаю, что он скажет о нас. Но… я не уверен, что смогу сделать это прямо сегодня.

– Я понимаю. Дело Маокавиц.

– Да,