учатся только маги. Вдруг у него раскроется хотя бы начальный магический потенциал? Знаю, это маловероятно, но у сына моей соседки случилось такое чудо, и я теперь тоже иррационально надеюсь…

Генри умный мальчик, со временем он поймёт, что я умолчала про магов, чтобы не рушить его мечту. В конце концов, в Оросской империи есть академии и для обычных людей.

В нынешнюю субботу в Нортморе состоится большая оружейная ярмарка. Не желаешь ли ты отвлечься от работы? Я не настаиваю, но в прошлый раз мы виделись в августе и, думаю, это отличный повод увидеться.

Как думаешь, уже пора познакомить вас с Генри? Уверена, вы отлично поладите, и мы весело проведём время…»

Дочитывать Эдриан не стал. Это уже слишком. Все эти намёки на сближение, поводы для встреч… Он не тюлень, которого нужно подпинывать в нужном направлении. Ему просто не интересна эта женщина. Даже не так: ему интересна не эта женщина.

Ярмарка обойдётся и без него.

Эдриан встал с кровати, сел за стол, достал писчие принадлежности и настрочил ответ:

«Здравствуй, Анна. Ты хорошая добрая женщина, но я не тот, кто тебе нужен. Не трать на меня время и чувства. Эдриан Дарс».

Всё. Положил лист на стол сохнуть и отправился в учебное крыло — разгребать стопки документов в кабинете, заодно возьмёт с секретарского стола чистый конверт, чтобы отправить последнее письмо Анне.

Он ещё не догадывался, что адресат получит от него совершенно другой конверт с кардинально иным посланием.

* * *

Лидия

Пока сидела делала уроки в читальном зале, успела навести справки о так называемом временном переселении душ.

Это, несмотря на свою редкость, довольно простой ритуал, если верить справочнику. Хотя как раз простота и настораживает. А ещё то, что материалы об этом хранятся в открытом секторе

Также нашёлся дневник Ридли Гранта «Как я был привидением».

— Ридли Грант — это же наш профессор! — удивлённо воскликнула Катарина.

— Он ещё жив?

— Сегодня вёл у нас коллоквиум. Он даже ещё не очень старый.

Ага, значит, книженции в общем доступе не только по причине своей непопулярности, но и благодаря ныне здравствующему автору научного дневника.

Как неосмотрительно!

Открыв, я поняла, что дневник всё же лишь наполовину научный, больше похожий на фантастические сочинения, родившиеся в свободное от работы время. То есть хрен его пойми, сколько тут правды.

Суть такая: будучи лаборантом, молодой Грант провёл эксперимент обмена оболочками с нашим же сэром Гамильтоном. В первый раз в шкурах друг друга они пробыли пять минут, далее по нарастающей, и остановившись на сорока минутах. Автор писал, что сорок минут — время, близкое к точке невозврата, когда начинается конфликт энергий оболочки и души.

В принципе, попробовать можно. Страшно — жуть! Но, раз сэр Гамильтон знает ритуал, то риск неудачи минимальный.

К самому Ридли Гранту не пойду. Мало ли отговаривать начнёт, сомнения в моём мятежном уме посеет…

— Вижу, моё предложение нашло отклик в твоей душе? — из столешницы выплыла голова призрака.

— Вижу, вы опытный переселенец? — ответила в тон ему.

— Опыт, безусловно, есть. Однако профессор Грант ныне предпочитает не вспоминать о былой дружбе со мной.

— Почему?

— Погряз в болоте науки и скуки, — откровенно соврал призрак.

Мы договорились провернуть дело этим же вечером, и вот час «икс» настал.

Я, предусмотрительно переодевшись в сорочку, легла в постель, сэр Гамильтон завис надо мной на расстоянии вытянутой руки.

— Повторим ещё раз: из комнаты не выходишь, — велела ему и обратилась к Кэт: — Следи, чтобы моё тело не покидало пределов комнаты.

Подруга закивала.

— Всё будет в лучшем виде, — заверил меня призрак.

И мы начали.

— Animas mutant locos. Corpus meum tuum est. Corpus tuum meum est! — произносили мы в унисон.

Первые три повтора ничего не происходило. С четвёртого раза моё тело ослабло, а я кожей ощутила могильный холод. С пятого стало трудно говорить, а на девятом я вдруг увидела себя со стороны.

И вот вишу я в воздухе, смотрю на себя же, лежащую на кровати и любуюсь: вороные волосы художественно рассыпались по подушке, темпераментный излом бровей…

Так, всё!

— Сэр, вы как? — спросила у своего тела, и тело мне ответило моим, но каким-то по-иному звучащим голосом:

— Тяжко…

— В смысле? Что-то не так?

— Тело… Тяжёлое…

— Нормальное у меня тело! Хорош придуриваться!

Тут моя тушка бодренько соскочила с кровати и мужской походкой прошествовала к окну.

— Ты права! Время пошло.

— Лия, ты… Ты прозрачная! — охнула Кэт.

В зеркале, висящем на дверце шкафа, я узрела вовсе не сэра Гамильтона, а свой призрачный облик.

— Моя оболочка эфемерна и легко меняется под нового носителя, в отличие от твоей, — изрёк призрак в моём теле и вероломно заглянул себе, то есть мне, в вырез сорочки. — О, богиня, у меня сиськи!

— А вы чего ожидали? Капусту?

— Знала бы ты, как давно я не держал в руках женскую грудь! — промурлыкал он, в упоении прикрыв глаза, и помацал мои… Мои, в общем.

— А ну прекратил! — праведно возмутилась я. — И вообще, почему я видимая? Как я, по-вашему, буду за ректором подглядывать?

— Ты просто пожелай стать как воздух и всё.

— И никаких заклинаний?

— Призраки эфемерны, милочка… — призрак моими ладонями гладил моё же тело. Бр-р!

Зато его совет помог. Бац! — и меня как будто не стало. А ещё я могу летать!

— Ну всё, ребят, я полетела!

— Ты можешь летать с разной скоростью! — донеслось мне вслед.

С разной так с разной.

И я ка-а-к разогналась!

Первая пройденная насквозь стена, она как первый поцелуй: ты думаешь, что никогда не забудешь, как и где это было, но уже очень скоро эта ересь выветривается из головы.

Мой полёт сквозь физические преграды напоминал сломанный, подмигивающий магический светильник: свет-тьма, свет-тьма…

Я летела в апартаменты к Эдриану с целью побольше узнать о его жизни и о том, как к нему подкатить с непристойным предложением.

А если серьёзно, то не смешно всё это. Ведь Эдриан любит Дарси, которой, как он правильно, в общем-то, думает, не существует. Стоит мне признаться, что Дарси — это я, то… То ни в какие крепкие объятия я не упаду. Меня не зацелуют и не признаются в любви.

Открою ему свою тайну, и он изо всех сил дистанцируется от меня. Сбежит, короче.

Это суровая реальность, детка.

Жить, страдая от несчастной любви-судьбы, всё же лучше, чем сбрендить, заразившись тьмой. Так что мне не в чем даже обвинить ректора.

О том, что в апартаментах кто-то есть, я поняла