16 до 40 лет. Крестьянские Советы разгоняются там, где появятся Л. С.-Р. крестьяне <…> В Казанском уезде крестьян организационно арестовывали Исполкомы, Чрезвычайки <…> Арская волость организовала 5 Ѕ [тысяч] крестьян. Красная армия переходила на их сторону, г. Арск теперь взят после трехдневного обстрела артиллерии. Советской власти нет. На губернию наложен налог в 2 миллиона, на едока минимум 100 руб. После восстания в Лаишевском уезде, к ним присоединился Спасский уезд. Красная армия подавлять отказывается. <…> Рабочие, эвакуированные из-под Петрограда, настроены против большевиков. Комитеты бедноты везде разогнаны, крестьяне нам сочувствуют, на съездах проводят Л. С.-Р. <…>

Сейчас [в] Казанском, Свияжском, Чистопольском и Спасском уездах имеются организации, растущие не по дням, а по часам. <…> Крестьяне сами организуют артели и коммуны без всяких субсидий (в Свияжском уезде, Клянчинская вол[ость] <…>). В отношении религии и школы [большевики] ведут явно провокаторски. Вытаскивают иконы из церкви и жгут в походных кухнях. Мадьяры и латыши уничтожают библиотеки».

Свою речь он закончил призывом: «Партия должна торопиться захватом руководительства масс. <…> Необходимо послать на Поволжье из центра работников»27.

Как видим, к концу 1918 г. Майоров уже не питал никаких иллюзий в отношении бывших союзников. В дальнейшем он принадлежал к радикально настроенным членам ЦК левых эсеров.

В связи с победами Красной армии, вобравшей в себя левоэсеровские отряды (дружины), и Ноябрьской революцией в Германии преследования левых эсеров ослабли, а осужденная 27 ноября Революционным трибуналом при ВЦИК к году тюремного заключения Мария Спиридонова была амнистирована ВЦИК. Но ввиду не прекращавшихся оппозиционных выступлений лидеров левых эсеров на митингах, начиная с 10 февраля 1919 г. последовали их масштабные аресты в Москве, Петрограде и ряде других городов. При этом находившийся на нелегальном положении Майоров снова уцелел от ареста. Спиридонова же, как публичный политик, опять оказалась за решеткой: 24 февраля 1919 года она была судима Московским Революционным трибуналом и приговорена к изоляции от политической и общественной жизни на один год.

Через месяц 27 марта ЦК левых эсеров вынес официальное постановление на счет организации «побега тов. СПИРИДОНОВОЙ» в виду того, что ее здоровье «подвергается несомненной опасности», а ее жизнь «нужна для партии», и в ночь с 1 на 2 апреля она бежала из заключения в Кремле с помощью чекиста-охранника, члена ПЛСР Н.С. Малахова28. В результате побега Спиридонова скрывалась в Казанской губернии и в Москве под фамилией Онуфриева. Подробней об обстоятельствах её побега читатели прочту в Приложении к статье.

До недавнего времени подробности перехода левой эсерки № 1 на нелегальное положение оставались неизвестными. По материалам архивно-следственного дела, поступившего на постоянное хранение в ГАРФ, мне удалось выяснить ценную деталь. На допросе у оперуполномоченного УНКВД по Московской области 5 февраля 1937 г. известный в прошлом казанский левый эсер Николай Дмитриевич Ефремов, в 1919–1921 гг. один из наиболее ультралевых деятелей ПЛСР, действовавший под именем Владимира Петровича Курбатова, сознался в том, что именно он «организовал вывоз из Москвы часового, который в свою очередь содействовал побегу Марии Спиридоновой из-под ареста», и что позднее под фамилией Курбатов он вместе со Спиридоновой ездил «в г. Казань для инструктирования, проверки деятельности лево-эсеровского подполья»29.

Можно предположить, что в разработке плана побега и укрывательства Спиридоновой не последнюю роль сыграл Майоров, впоследствии сам пытавшийся бежать из Бутырской тюрьмы вместе с В. Курбатовым (Н.Д. Ефремовым). В это время он являлся одним из руководителей левоэсеровского подполья в столице. Бывший секретарь Тверского губкома ПЛСР К.И. Ильин на допросе 15 марта 1938 г. сообщил, что весной 1919 г. его вызвали из Твери в Москву, где лучшая подруга Спиридоновой по каторге А.А. Измайлович и Майоров направили его работать в подпольную типографию, в которой печатались листовки и партийная газета «Солдат революции»30. Тем временем легальным Херсонским комитетом ПЛСР на Украине была выпущена брошюра Майорова «Политика правительства коммунистов (большевиков) в земельном вопросе», в которой он подверг резкой критике подмену предлагавшейся левыми эсерами социализации земли ее национализацией. Таким образом, и в подполье Майоров продолжал оставаться аграрием-теоретиком. Позже в Берлине и Милане увидел свет второй выпуск книги «Теория и практика советского края», выпущенный заграничными представителями ПЛСР, в который был включен принадлежавший Майорову раздел «Социализация земли», датированный: «Москва, август 1919 г.».

В связи с принятием нового закона «О трудовом землепользовании» он горестно сокрушаясь, заключал: «земельное законодательство 1920, 1921 и 1922 гг. означает в данных условиях: 1. полное крушение социалистических и коммунистических устремлений русской революции и реставрацию буржуазно-капиталистических отношений в нашей земледельческой деревне и 2. новый ожесточенный поход на крестьянскую поземельную общину, попытку сломить ее уравнительно-передельный механизм, желание насадить у нас фермерское капиталистическое хозяйство, уничтожив класс трудового крестьянства и расслоив всю земледельческую деревню на кулаков-землевладельцев и с.-х. батраков-пролетариев».

Также И.А. Майоров продолжал руководить левоэсеровским подпольем вплоть до ареста в Москве 12 сентября 1919 г. и помещения в Бутырскую тюрьму. В марте 1920 г. он с группой товарищей по партии пытался бежать, разоружив двоих охранников, когда их вывели за пределы тюрьмы за молоком, но был схвачен.

Комендант Бутырской тюрьмы Захаров докладывал в Президиум ВЧК в телефонограмме № 565:

«Доношу, что 22/III от надзирателей, водивших за кипятком по Банному пер[еулку] заключенных левых эсеров в числе 6 человек, совершили побег: 1) Курбатов Владимир Петрович, 2) Иванов Николай Иванович, 3) Краснов Иван Яковлевич, 4) Быхов Дмитрий Яковлевич. При побеге заключенных Степанов Андрей Степанович убит, а Майоров Илья Андреевич доставлен в тюрьму, о бежавших сообщено в Уголовную Розыскную Милицию телефонограммой за № 564-о розыскная»31.

Убитый А. Степанов в недавнем прошлом был рабочим-слесарем и председателем Ревельского комитета ПЛСР. Майорова подвело больное сердце, не позволившее ему быстро скрыться от начавшегося преследования32. В итоге к нему был применен приговор Верховного Революционного трибунала при ВЦИК о трехлетнем заключении, вынесенный в 1918 г. Выйдя на свободу лишь осенью 1922 г., он не без труда устроился на работу в Центральное статистическое управление, проработав здесь до ареста в мае 1923 г.

Представляет интерес его собственноручное заявление в ГПУ от 30 марта 1923 г., отложившееся в копии в фонде организации «Помощь политическим заключенным» под руководством Е.П. Пешковой в ГА РФ:

«Выйдя осенью 1922 г. из тюрьмы, я с большим трудом недавно нашел себе работу (в ЦСУпр[авлении]). Но вчера мне заявили и в этом учреждении, что не могут пользоваться моим трудом, т[ак] к[ак] сопровождающая меня охрана ГПУ входит в помещение ЦСУ. Садятся у телефона или у входа в квартиру Управляющего, часто заходят в комнату, где я занимаюсь и т. д.

Вследствие этого отказа в работе