– Это идеология! Однопартийность!..

– Однопартийность?.. Да х. й (мужской член) вам в рот всем, чтоб голова не качалась!

– Хорошо-о! Приятная речь! – попробовал урезонить доктор, но Грандкевич катил, как танк.

– Брось ты мне тут качать – Россия! Х. й (мужской член) вы в России понимаете! И не х. я (мужского члена) вам там делать! Он распространяется – России нет, Россия – то! Переживём вас всех! И без жидов проживём! Дали вам по рукам! Дали по загривку, и они поняли, что х. й (мужской член) выкачаешь! Поехали, блядь!.. Ага-а! Блядово ё…е (употреблённое) в п…у (женский половой орган)! А идите вы на х. й (мужской член)! Жидовские морды! О, блядь, я показал бы вам Кузькину маму! О-о, я бы вашу жидовню привёл бы в порядок! Моя бы власть – я бы показал бы! Вы бы взвыли бы! Етит твою мать! Едут в свою жидовню и там по-русски говорят! Ах вы е. т (употребить) вашу мать!

– Не имеют права говорить по-русски? – изумился доктор.

– Конечно! Говорите по-жидовски! Потому и едете, чтоб говорить по-жидовски! Какого х. я (мужского члена) вы там по-русски говорите? Русский язык позорите! Из России, понимаешь ли, дёрнули, а там по-русски говорят…

– Ископаемое… Ну, ты – ископаемое! Да пусть хоть на пальцах разговаривают! Язык – средство общения и передачи информации!

– Не-ет! – перебил Грандкевич. – Язык – национальная принадлежность!

– Если язык, как и нация, – самобытная часть общечеловеческой культуры, то – да, а если часть голоса крови, отличной от других людей, то – нет!

– Да брось ты! Что ты в этом понимаешь? Была бы какая-нибудь организация по возрождению России – я бы пошёл в её лидеры! Я показал бы Кузькину маму! И жидам, и коммунистам показал бы. Сгубили Россию! Сгубили, суки! Сгубили, сволочи!..

– Да система сгубила! Однопартийность! – отчаянно вскричал доктор. – Так же, как и монорелигии ведут к инквизиторскому геноциду! Точно так же, как и фашизм! И ведь у всех, вроде бы, благие пожелания! Даже Гитлер хотел, вроде бы, улучшить человечество, оставив только, якобы, качественнейшую его часть – здоровых арийцев, а остальных или уничтожить, или превратить в бессловесное рабочее быдло. Он и среди своих немцев провёл селекцию и истребил почти всех психически больных, горбатых, уродливых и сексуально нетрадиционно ориентированных. И что? Меньше их стало? Перестали с ума сходить? Или может быть сплошные гении стали рождаться? Где отряды новых Максов Планков, Лейбницев, Гёте, Шиллеров, Бетховенов, Гайднов, Моцартов? Где? Ну, при чём здесь немцы или русские, или евреи, если национал-социализм и псевдокоммунизм упали на них и подмяли разум? Хотя, конечно, если ты не баран, то стыдно…

– Тут жидам делать нечего, – выслушав всё и ничего не услышав, продолжил Грандкевич. – Надо ехать к себе в жидовню и говорить по-жидовски. Не надо-о!.. – снова заорал он, содрогаясь всем телом. – Россию не трогайте! Терпели говно всякое! Все комиссары были жиды – это ясно! Все это знали! Это мразь! Подонки! И иди ты на х. й (мужской член) со своими угнетенными нациями! Все, блядь, миллионеры в России были жиды! Что ты мне херню порешь!..

Науму Аркадьевичу стало дурно, и он, поспешно взглянув на часы, громко охнул:

– Я пошёл! Ребята, я пошёл!..

– Куда? – сразу же пришёл в себя Николай Николаевич. – Куда ты, перец?

– Вот, Коля, я так и знала, что этим кончится! отчаянно воскликнула сразу же вбежавшая Рая.

– Да нет, ребята, я просто крупно опаздываю! Спасибо вам за всё! – тяжело дыша и вовсю улыбаясь, сказал доктор.

– За что? – изумилась Рая.

– За откровенность и искренность твоего мучителя и за то, что ты, Раечка, всегда такая расчудесная. Приходите ко мне – в беседке посидим. Покалякаем на свежем воздухе. У вас тут душновато…

– Я надеюсь, ты не обиделся? – с сомнением спросил Грандкевич.

– Ну что ты! По-моему, это ты слишком уж обиделся! Пока, ребята, пока!..

На улице маска веселья и непринужденности слетела с доктора. Кроме страшной усталости, ощущение было такое, как будто бы он искупался в помоях.

– Ну и денёк! – прошептал Наум Аркадьевич и, в последний раз взглянув в сторону предполагаемого окна Грандкевича, добавил: – Бедная Рая!.. Бедная Раечка!..

Конечно, каждый думает о себе гораздо лучше, чем он есть, и ничего в этом нет плохого и криминального, так как голая правда несёт за собой столько сложностей и самокопаний, что можно и в дурдом загреметь. А можете вы себе представить всё человечество в дурдоме?

Видимо, многогранник человеческих устремлений будет без конца стремиться к кругу и так никогда его не достигнет. А если и достигнет, то есть вероятность, что всё обратится в ноль, который и есть та самая конечная и изначальная истина, расколовшаяся сначала на две единицы, которые, в свою очередь, ещё на две, и так далее, и так далее. И начнётся всё опять сначала. И опять ноль расколется в одночасье на мириады частиц, и будут пытаться эти мириады упорядочиться в изначальную моногармонию, и опять ничего не будет получаться, а будут получаться всё новые и новые довольно забавные калейдоскопические комбинации. Потому как ноль хоть и абсолютная гармония, но на сегодняшний день, как накопление стимула для движения и творчества, – пройденный этап и для Бога, и для нас. Тем более, что само движение и творчество уже давным-давно пошло-поехало…

Впрочем, может быть и не так…

Но в том, что никакой из талантов не пропадает зря и не зарывается в землю, как считают многие, автор абсолютно уверен. И признание тут не имеет особого значения, ибо, как всепроникающий флюид, таланты пронизывают эфир и всё, что попадается на их пути и во время их физической жизни, и, как подсказывает интуиция, после неё. Все гении современности и выдающиеся личности, известные и неизвестные, являются, лишь трансформаторными узлами, аккумуляторами и ретрансляторами собирающихся в них и около бесчисленных идей и озарений. Потому-то и радуемся мы и гордимся, когда приводится лично пожать руку гению. Инстинктивно каждый чувствует, что встречается со своим самым лучшим, которое он, сам того не ведая, подарил человечеству. Жаль, что этого никак не хотят понять многие из «ретрансляторов» и «аккумуляторов». Они так гудят о своих личных заслугах, что, в конце концов, превращаются в унитазы, с соответствующей утечкой и беспощадной исторической оценкой. Преклоним же колено перед мудростью жизни и её безвестными глашатаями! Их гораздо больше, чем известных, и к звёздам им приходится продираться сквозь сплошные тернии и безысходность. С одним из них мы сейчас и познакомимся ещё ближе, чем раньше, но уже в более приемлемой для его возраста ипостаси.

Вот он – Наум Аркадьевич!

А что вы удивляетесь? Сейчас он предстанет перед вами не только как врач от Бога и борец за интересную нормальную жизнь, но и как просто дедушка. Дедушка Наум!

Чёрная полоса неудач и странного стечения обстоятельств продолжала преследовать доктора. Впечатление было такое, что судьба задалась целью добить его до конца. А когда за дело берётся такая матрона, то сами понимаете… Очередной удар был коварно-банальный, а, главное, неожиданно результативный. Наума Аркадьевича уже в который раз, но почему-то слишком обидно, обозвали старой жидовской мордой и так толкнули, что можно сказать избили. И к его заводской деятельности это не имело никакого отношения. Просто доктор, где-то в очереди, как всегда при всех, назвал подлеца – подлецом, вора – вором и подонка – подонком, и это так не понравилось названным, что они тут же поспешили подтвердить диагноз эскулапа. Подводя черту под предыдущим эпизодом и этим, так некстати, (а может быть, и кстати!) подвернувшимся, случаем, тут можно сказать только одно: