Эдвард улыбнулся, и из его рта выплеснулась кровь.

— Она была… красива. Они называли её Темный Ангел. — Его бледное лицо было спокойным при этом воспоминании.

Брайс замер при упоминании имени очень известной французской шпионки, которая внушала страх даже самым отважным английским солдатам. Она, с ее длинной гривой темных волос и светлыми глазами, без труда соблазняла многих и даже убивала, чтобы добыть информацию. Если она намечала себе цель, у несчастной жертвы практически не оставалось надежды.

Брайс знал это наверняка. Он сам был ее следующей мишенью.

У них больше не осталось времени. Брайс должен был догадаться. Он в ярости воскликнул:

— Так это сделала она? Я найду ее!

Брат поднял руку, собрав последние оставшиеся силы. Ему стало еще труднее дышать.

— Она искала Лондрингема, сказала… сказала, что это важно для безопасности нашей страны. Я не знал. Прости, брат.

Брайс чуть не разрыдался при этих его словах.

— Это я должен просить прощения, Эдвард. Ей был нужен я. — Его слова звучали вымученно от боли. — Я не успокоюсь, пока не найду женщину, которая ответственна за это! — Его яростно выкрикнутая клятва сотрясла маленький коттедж.

Чуть качнув головой, Эдвард смог выговорить:

— Ошибка. Я сказал ее другу… это была ошибка. Брайс крепче сжал тело умирающего брата.

— Кто? Кто был этот другой человек? Но брат уже больше не слышал его.

— Она была так красива, — слетело с его губ вместе с последним вздохом.

Впервые в жизни у Брайса не было ни слов, ни ответов. Он не мог думать. Было так больно, что он не мог поверить, что человек может чувствовать такую боль и все еще жить. Он прошептал брату:

— Не уходи, пожалуйста, Эдвард, не уходи, — и вспомнил такую же просьбу, которую обращал к своей матери несколько лет назад, когда был еще ребенком.

Она так и не вернулась. Если бы только это он лежал на этой промерзшей чужой земле, а не его невинный брат. Часть Брайса умерла вместе с братом, вся радость и любовь, которую они делили. Чувство вины и горе захлестнули его.

Заглянувший через порог Килкенен прервал скорбящего Брайса.

— Ну что ты так долго? — пробормотал он. Увидев Брайса и Эдварда на полу, он все понял.

— Мы… мы должны идти.

Брайс судорожно сглотнул и подавил эмоции, грозившие одолеть его. Но инстинкт выживания возобладал. Он должен доставить Эдварда домой. Он взял мертвое тело брата на руки и вышел на мороз.

— Давай-ка убираться отсюда.

С тяжелым сердцем Брайс направился вслед за Килкененом к берегу, где они оставили свою маленькую лодку. Над головой одинокий соловей пел печальную песню, словно сочувствовал Брайсу. Он надеялся, что удача не изменит им. Ему нужно было добраться домой в Пэддок-Грин, в самые зеленые поля Англии, с Эдвардом. Он должен позаботиться о нем. В последний раз.

Ночь обрушилась на них множеством звуков. Каждый треск, каждый шорох означал, что охранявшие берег французские солдаты могут находиться поблизости и наблюдать за ними.

Он слышал, как Килкенен облегченно вздохнул, услышав плеск воды о песок. Они прошли еще немного, когда раздался выстрел.

Выстрел и шаги прогремели позади них, полмили песка, протянувшиеся впереди, отделяли их от лодки, их единственного пути к спасению. Рискуя быть захваченными в плен или убитыми, мужчины бросились бежать по берегу.

Килкенен достиг лодки первым и торопливо отвязал веревку, чтобы толкнуть лодку в море. Следующий за ним по пятам Брайс услышал, как над его головой просвистела пуля. Он бросился по влажному песку, прижимая к себе свою ношу. Как только смог, положил тело брата в лодку и, почти по пояс в холодных водах Ла-Манша, выхватил пистолет, чтобы выстрелить в шеренгу французских солдат, бежавших по берегу.

Выстрелы прозвучали совсем близко и расщепили качающийся борт лодки, подняв фонтаны воды.

Брайс слишком поздно среагировал на очень близкий громкий хлопок.

Он почувствовал жгучую боль в бедре, а потом тепло собственной крови, которая текла по ноге. Второй выстрел задел его висок, и Брайс упал в ледяную черную воду.

Когда ему удалось вынырнуть на поверхность воды, долгожданный, с трудам завоеванный воздух ворвался в легкие.

Не обращая внимания на пульсирующую боль в бедре, сковывающую движения, он поплыл к лодке. С помощью Килкенена ему удалось перевалиться всем телом через борт в лодку. Не теряя времени и не обращая внимания на сочащуюся из ран кровь, Брайс тоже взялся за весла. Они поплыли, рассекая волны, и вскоре оказались вне досягаемости врага.

Мокрый насквозь и кашляющий водой, Брайс чувствовал, как сердце чуть не разрывается от боли с каждым ударом, но он не поддастся черноте, туманящей его зрение. Не раньше, чем они благополучно доберутся до «Гонтлета».

Подняв глаза от тела Эдварда, он увидел ее на берегу. Она улыбалась и протягивала ему руку, словно хотела помочь. Он бы узнал ее даже безлунной ночью. Пейшенс.

На следующее утро в другой части дома Ален Сансуш лежал, растянувшись на диване Изабеллы. Из-под полуопущенных век он наблюдал, как она заканчивает туалет.

— Они смеются над тобой, ma cherie, — сказал он ей по-французски.

Изабелла резко обернулась и бросила:

— Никто надо мной не смеется. Как ты смеешь даже предположить такое? — Ее пальцы с длинными ногтями вцепились в подлокотники кресла.

Сансуш невесело рассмеялся:

— Потому что, моя дорогая, это очевидно, и Лондрингем в последнее время почти не уделяет тебе внимания. Он практически не замечает тебя. Вчера вечером, пока ты занимала гостей в салоне, он наслаждался игрой в карты, а потом ушел спать. Гораздо раньше тебя. Должен напомнить тебе, что твои друзья там внизу ждут, не дождутся услышать, что ваша связь окончена, чтобы первыми принести эту новость в столицу. Думаю, ты могла бы вернуться вместе со мной и угостить знакомых твоей версией правды. Я предпочел бы, чтобы вы с Колетт поехали со мной.

Ее глаза зажглись опасным огнем, когда она кивнула, ее лицо побледнело под яркими румянами.

— Я вернусь в Лондон с тобой, как ты предлагаешь. Но клянусь, граф будет наказан за те неприятности, что причинил мне. — Она вздохнула. — Кроме того, деревенская жизнь мне наскучила. Ты закончил свои дела здесь?

Ее вопрос заставил Сансуша вскочить на ноги, но он холодно ответил:

— Я думаю, будет лучше, если мы все станем играть наши роли более осторожно. Мы решили встретиться в Лондоне. Но мы вернемся. — У двери он обернулся к Изабелле с хитрой улыбкой и спросил: — Кто знает? Возможно, это будет с головой Лондрингема на острие копья?

Когда кузен вышел из комнаты, Изабелла продолжила расчесывать волосы, наряжаться и доводить свой внешний вид до совершенства.