Инга.

Знаю, что не заслужил ее и всего, что она делает для меня. Знаю, что мудак и тварь. Думал о ней плохо, незаслуженно делал вещи, которые ставили ее в сложное положение и унижали. Если честно, я не представляю масштаба чувства вины, которое держит ее рядом со мной и моей дочерью, но эгоистично, в душе, радуюсь этому.

Вся моя жизнь круто поменялась с пришествием в нее Инги и Сашки. Я понятия не имею, как Инга вывозит все это.

Ведь вижу, что тянет на себе слишком много. Похудела, осунулась. Утром отводит Женьку в сад, убегает на работу — у нее вовсю идет подготовка к выставке — потом вечером забирает мою дочь из сада, отводит в художку.

Прибегает домой, готовит, бежит за Женькой.

Поначалу она пыталась готовить на два дома, но потом я уговорил ее остановиться, и Инга стала хозяйничать у меня в квартире. Тут же мы обедали и ужинали. Все вместе. Вчетвером.

Я не понимаю, как к этому относиться. У меня внутри полнейший диссонанс. Внешне мы выглядим как настоящая полноценная семья, но на деле… боже, мы же все чужие друг другу!

Несмотря ни на что, я должен признаться себе, что мой дом ожил. Задышал, пробудился. Что эта женщина делает с моей жизнью?!

— Давай, Женька, надо надеть платье, — уговаривает ее Саша.

Дочка стонет:

— А можно джинсы? — спрашивает она.

— Слушай, ну какая принцесса в джинсах?

Дочка делает вид, что ее тошнит, а Алекс истерически ржет и складывается пополам. Я тоже не могу сдержаться и смеюсь.

— Я не принцесса! — кричит Женька и тянется к своим потертым джинсам.

— Хорошо-хорошо, маленький монстр! — сдавленно говорит Алекс и продолжает смеяться.

Женька поддерживает наш смех и падает на пол, крутится. Качаю головой. Вот это бедлам.

В комнату входит Инга. На ней весеннее пальто, волосы собраны в хвост, на щеках румянец после улицы. Она с улыбкой на лице смотрит на детей. А я зависаю на ней. Черт, она же сама совсем девчонка. Красивая, яркая, сексуальная.

— Женька! Ты почему еще не собрана?

— Ма! Я не могу натянуть на маленького монстра платье! — Саша по-прежнему смеется.

— Инга Арамовна, я не хочу платье! Я пойду в джинсах.

Инга переводит на меня взгляд, и я развожу руками. Ну да. Вот так. Моя дочь не любит платья. Джинсы, ботинки, куртки, машинки, конструкторы любит. А вот все девичьи атрибуты — нет.

— Тогда надевай свои любимые джинсы и свитер! — Инга командует с улыбкой.

Отчего-то у меня внутри разливается тепло от нее. За то, что не стала давить и настаивать. За то, что приняла Женьку такой, какая она есть.

Женька убегает переодеваться, Саша тоже уходит в другую квартиру — ему надо собираться на тренировку. А Инга снимает пальто и бросает его на кресло.

Оцениваю ее. Вернее сказать — облизываю взглядом.

На Инге коричневое приталенное платье, красиво облегающее фигуру, каждый изгиб тела. Она присаживается в кресло и перекидывает ногу на ногу, открывая взору острые коленки в черных чулках.

Я сажусь ровнее в кресле напротив и поправляю загипсованную ногу, которая лежит на стуле. Инга смотрит на меня, а я на нее. Член в штанах дергается. Она красивая до умопомрачения. А еще отзывчивая. Чувственная. Я помню, как ее тело реагировало в ту ночь. Так отчетливо помню, что хочется смести ее и завалить на стол.

Задрать платье и вытрахать из нее весь воздух.

— Завтра важный день? — спрашиваю ее.

— Выставка, — кивает. — Да.

— Как мы и договаривались — Саша может остаться с ночевкой у нас.

— О, нет. Не нужно. Сашка прекрасно побудет один.

— Не надо. Тем более Женька ждет его завтрашнего прихода. Она уже новые пазлы приготовила, чтобы собрать с ним вместе.

— Хорошо, — кивает.

— Инга. Спасибо тебе.

Та снова кивает, никак не комментируя мои слова.

Так много хочется сказать, чтобы убрать неловкость между нами. А она есть, стоит только остаться наедине.

Выбегает Женька, и Разина уходит с ней. Когда квартира пустеет, я всегда остро ощущаю свою бесполезность. А еще одиночество.

Разговариваю с сестрой, спрашивая, как дела у тетки. Подключаюсь к корпоративному компьютеру, немного работаю. Вечером Инга приводит Жеку домой. Сама уходит к себе.

Весь следующий день я ищу повод, чтобы увидеть Ингу. Совсем скоро она должна отправиться на открыти выставки, и я не знаю почему, но не могу вот так просто отпустить ее. Я бы очень хотел составить ей компанию. Но, во-первых, меня никто не звал. Во-вторых, я не могу передвигаться на дальние расстояния. С костылями-то не особо прикольно. Я немощный, калека, который едва ли может спуститься на первый этаж.

Около восьми вечера нахожу самый примитивный из всех возможных поводов — вижу ее зарядку от телефона и берусь отнести, пока дочь смотрит мультики.

Тихо стучу в дверь. Тишина. Никто не открывает. Черт его знает, что мной движет, но я опускаю ручку двери, и она на удивление поддается. Открываю дверь и прохожу внутрь. Надо бы напомнить Инге, что дом у нас хоть и спокойный, но все-таки не до такой степени, чтобы ложиться спать с незапертой дверью. Ступаю бесшумно и становлюсь свидетелем разговора:

— Мам, давай найдем моего отца? — спрашивает Саша, и у меня внутри что-то обрывается.

Сашка классный пацаненок. Кусачий иногда, но он подросток — это вполне нормальное состояние для мальчика его возраста. Ловлю себя на мысли, что хотел бы себе такого же сына.

— З-зачем? — Инга явно нервничает.

— Стребуем с него алименты за тринадцать лет, — произносит возмущенно Алекс.

— Я думала, ты познакомиться хочешь, — ее голос дрожит, разговор ей не нравится.

— Да нахрен он мне нужен? Его не было в моей жизни столько лет, вот и пошел он.

Все это очень больно слышать. Я хоть и не его отец, но сожрал бы себя живьем, если бы сын так отзывался обо мне.

— Бабки у него возьмем, да и все. Сколько тебе одной тянуть?

— Не надо, Саш.

Я много думал о том, для чего Инге нужны были деньги. Далеко не сразу сообразил, что причина банальна. Нет тут никаких курортов или дорогих тачек. Ей элементарно нужны бабки на сына. На жизнь. На одежду.

У меня даже были мысли просто предложить ей деньги. Я