– Это не может быть правдой. Зачем вы наговариваете на бедняжку? – И менее возмущенным голосом: – Мисс Хорн никто не желал зла – ее все любили, не так ли, Анис?

Несчастная девушка утерла покрасневший от непрекращающихся рыданий нос и выдала односложное:

– Я… – которое Ридли подкрепил предупреждающим:

– Запирательство лишь усугубит степень вашей вины. Подумайте об этом, мисс Грин!

И тогда горничная просипела, почти с надрывом:

– Я не собиралась ее убивать. Это вышло случайно...

Ридли молча кивнул, словно именно этих слов он от нее и ждал.

– Это правда, – подтвердил он слова девушки. – Убийство не было преднамеренным. – И, снова продемонстрировав зажатый двумя пальцами флакон темного стекла, произнес: – Мисс Грин, покупая его у какой-нибудь милой старушки, даже не подозревала, что в состав этого... абортивного средства входит, помимо прочего, сок аконита, ядовитого растения, о содержании которого ее, конечно же, не предупредили. Я прав, мисс Грин, все так и было?

Слова лорда Каннинга опередили кивок зареванной девушки:

– Абортивное средство? – спросил он дрогнувшим голосом. – То есть Розмари... то есть она была... Я не понимаю...

– Я все объясню, – отозвался на это инспектор Ридли и кликнул: – Дрискоул. – Дверь мгновенно отворилась, и на пороге появился названный констебль. – Дрискоул, – повторил инспектор, – выведите, пожалуйста мисс Грин и присмотрите за ней некоторое время. Она обвиняется в непреднамеренном убийстве Розмари Хорн, компаньонки леди Каннинг, и подлежит судебному разбирательству, которое и решит ее дальнейшую судьбу.

Если констебль Дрискоул и был удивлен таким поворотом событий, то вида не подал, только поддел вздрагивающую от рыданий горничную под локоток и молча повел из комнаты.

– Миледи, – взмолилась та на пороге, – прошу вам, миледи, – а потом дверь закрылась, и голос девушки мгновенно затих, словно задутая на ветру свеча.

– А теперь, – произнес Ридли, полуобернувшись к лорду Каннингу, – я отвечу на ваш вопрос, милорд. И, боюсь, он может вам не понравиться...

– Боюсь, ничто из случившегося за последние два дня не нравилось мне в достаточной степени, – парировал тот жестким голосом. – Поэтому не думаю, что вам удастся меня удивить, инспектор... Говорите.

Пальцы его супруги, вцепившиеся в руках мужнина сюртука, походили на пальцы мраморной статуи. Белые и до странности неподвижные.

Ридли извлек из внутреннего кармана стопку любовных писем, полученных им от этой женщины, и удостоил ее саму одним быстрым, коротким взглядом:

– Это письма Розмари Хорн, полученные ею от некого Кристофера Торнтона, приходского судьи и весьма уважаемого человека, в доме которого она работала до приезда в Лондон...

– К чему все это, инспектор? – лорд Каннинг нетерпеливо повел плечами. – Нам были предоставлены рекомендации, и мы с супругой прекрасно осведомлены о ее прошлом рабочем месте.

– Осведомлены ли вы также и о содержании этих писем? – поинтересовался Ридли бесстрастным голосом.

И Каннинг вскинулся:

– Боюсь, я не имею привычки читать чужие письма, инспектор. – И более выдержанно: – Какое отношение имеют эти письма к смерти бедняжки мисс Хорн?

– Боюсь, самое непосредственное, – отозвался инспектор Ридли, – поскольку именно они объясняют мотивы случившегося с вашей компаньонкой, миледи Каннинг. – И глядя прямо в ее глаза, добавил: – Сегодня я посетил человека, написавшего их... – И как бы опомнившись: – Да, кстати, это любовные письма, если я еще не упомянул об этом.

Каннинг снова порывисто дернулся:

– Любовные письма? О чем вы говорите, в конце концов?

– Да о том, милорд Каннинг, что Розмари Хорн вовсе не была той милой девушкой, образ которой она создала в вашем воображении: мужчина, написавший ей эти письма, охарактеризовал ее как крайне беспринципную и безнравственную особу. Думаю, ваша супруга согласится с этой характеристикой, не так ли, миледи?

Пальцы женщины разжались, и руки плетьми упали на ее пышную юбку. Она сделала шаг назад, словно покачнувшись... И Ридли продолжил:

– Это вы упросили горничную Анис Грин приобрести абортивное средство и подлить его в чай мисс Хорн... и это по вашей просьбе ничего не подозревающая девушка вернусь в дом за якобы позабытой вами вещью. Все это было спланировано заранее... Все, кроме смерти, само собой. Здесь вам просто не повезло.

Лорд Каннинг посмотрел на жену – он как будто бы ждал ее возмущенного протеста, вот только такового не последовало.

– Она была той еще гадиной, – произнесла женщина спокойным голосом. – Строила из себя святую невинность – особенно перед тобой, Джеральд, ты-то и не знал ее настоящей – а сама была сущим дьяволом в юбке. Чего только мне не пришлось от нее вытерпеть, я думала, этому никогда не будет конца...

– Но почему, – голос подвел лорда Каннинга, и тот схватился за горло, – почему ты ничего мне не говорила...

– Да потому что ты все равно бы мне не поверил! – возмутилась его супруга. – Ты нарисовал себе образ несчастной сиротки и носился с ним, как со святыней. Тебе и слова поперек нельзя было сказать... Розмари была неприкосновенна в твоих глазах! Скажешь, это не так? Разве же я не права?

Каннинг как-то враз посерел лицом, даже его губы стали неестественно бесцветными, словно выеденное кислотой пятно на бумаге...

– Я думал, что должен помочь ей, – только и прошептал он, и его жена, не сдержавшись, воскликнула:

– А она думала, что, родив тебе наследника, станет новой миледи Каннинг! Каждый раз, стоило только тебе отвернуться, она попрекала меня моим же бесплодием, говорила, что наконец-то сделает то, чего не могли сделать ни Оливия, ни я: подарить тебе наследника мужского пола. А примерно с неделю назад, – женщина на секунду запнулась, – она заявила мне, что беременна... Что это, – еще один судорожный вдох, – твой, Джеральд, ребенок, и что скоро ты выставишь меня за дверь, словно бездомную собачонку. – И с новым чувством: – Я просто хотела избавиться от этого ублюдка в ее животе! Просто хотела сохранить то, что принадлежит мне по праву...

После этих ее слов в комнате повисла глухая, почти неестественно вязнущая на зубах тишина.

Джек, все еще с полотенцем в руках, услышал бешеный перестук собственного пульса... в ушах все ревело и клокотало. Он тряхнул головой... совсем легонько. Едва заметно... Но и это простое действие как будто бы разорвало туго натянутый кокон гнетущей атмосферы: Каннинг пошевелился и сжал руку супруги, инспектор Ридли прокашлялся в кулак...

– Вы ведь понимаете, что вашу служанку казнят за это преступление? – поинтересовался он будничным голосом. – Вы готовы пойти на сделку с собственной совестью?

И тогда Каннинг выступил вперед:

– Девушка знала на что шла, согласившись помочь моей жене, – произнес он своим обычным властным голосом – ужас осознания отступил, уступив место привычной рассудительности, – и не вина моей супруги, что та купила яд вместо... полагающегося ей средства. – Потом он смерил собеседника пристальным взглядом и заключил: – Смею предположить, что вы и сами полагали подобный исход данной истории, инспектор, иначе не удалили бы отсюда всех возможных свидетелей нашего «милого» разговора.