Мне становилось все хуже и хуже. Воздуха катастрофически не хватало, и во рту стоял вкус перца, которого я не ел. Разве что Аланая его в пирожки намешала? Но нет, я бы почувствовал. Тогда откуда?! Ладно, неважно! Потом постараюсь выяснить. А пока – дышать и бежать! Не сбиваясь с ритма и темпа, как бы ни пытался сделать это мой подлый, из-за чего-то решивший подвести меня организм! Вперед… вперед, курсант! Я словно наяву снова услышал голос моего бывшего командира, которому тут неоткуда было взяться. И слава богам! Он был последним, кого я хотел бы увидеть, даже на смертном одре… не знаю, с чего у меня вдруг появились подобные мысли. Я прислушался к топоту косолапых у меня за спиной, пытаясь определить на слух, догоняют они меня или нет. Вроде бы пока дистанцию я держал. А вот разорвать ее, к сожалению, у меня не получалось. Никак, хотя я очень старался. Уже выбиваясь из сил, я готов был заречься, что брошу пить, вообще, если только уйду от погони, но судьба на очередном вираже не позволила, чтобы я дал небесам это опрометчивое обещание. Желая срезать поворот, я попытался проскочить через кусты. Перемахнул через первый барьер из зарослей, чувствуя, как ноги тяжелеют с каждым сделанным шагом. А на втором препятствии они у меня просто подкосились, и я со всего маху рухнул на землю. Вот прямо во весь рост, как бежал, сразу за очередным кустом, ткнувшись при этом носом даже не в траву, а в подло оказавшийся не в нужном месте булыжник! А когда я попытался встать, вдруг понял, что даже пошевелиться не могу! Вообще! Ни ногой, ни рукой, ни пальцем! Да что там! Я даже головы не мог повернуть, из-за чего подлый булыжник так и продолжал портить своим толстым боком мой гордый профиль! В таком моем состоянии косолапым оставалось только подойти, взять меня под белы рученьки и оттащить обратно в участок, наваляв мне по пути за то, что заставил побегать. А уж в самом участке… я сомневался, что обваренный зад помешает Лакнафу как следует размахнуться и хотя бы пару раз дать мне по ребрам. Так что ближайшая пара часов обещала быть для меня не самой приятной. Но худшее было все равно впереди – арест, расследование с подтасованными Лакнафом фактами (теперь все будут верить им, а не мне), а потом и трибунал. Да, нечего сказать, хорошо все колдуняра продумал! Подставил меня по полной программе, проведя, как сопливого младенца! И у Яги теперь не было бы неприятностей! Хоть бы она догадалась как можно быстрее из моего дома улизнуть да укрыться в лесу! Сообщив напоследок Аланае, кем на самом деле является ее суженый Павлик – пусть из всей нашей недавней компании хотя бы девчонка порадуется, что свадьбы удачно удалось избежать!.. На этой мысли я вдруг осознал, что по времени мне пора было бы получать уже вторую порцию трындюлей от выдохшихся и снова отдохнувших медведей, которые давно уже должны были меня здесь найти. Но отчего-то так и не появились… Или я не прав? По моим ощущениям времени, услышал я их где-то лишь через час. Не догоняющих меня, а уже возвращающихся в поселок, совсем с другой стороны. И недоуменно обсуждающих по пути, куда же я, сволочь этакая, мог подеваться? Я, понятное дело, не стал делиться с ними этим секретом. И не только потому, что не хотелось. Меня словно парализовало, так что я пошевелиться не мог! Даже каждый вздох приходилось отвоевывать у ослабевшего тела. Неудивительно, что медведи меня не нашли! Я ведь нырнул за поворот, за кусты – и все! Перестал подавать признаки жизни! А увидеть они меня из-за зарослей не смогли. Так что на всех парах пронеслись мимо, уверенные, что я сделал спринтерский рывок вперед, а не валяюсь в кювете. Где мне становилось все хуже и хуже, так что хоть медведей обратно зови. В какой-то момент я титаническим усилием все-таки сумел перевернуть себя с живота на спину, чтобы хоть нос не плющить о земную поверхность. Затылок тут же выразил мне свой протест по этому поводу, но поздно, потому что это было последнее движение, которое я смог совершить. Я еще во время забега начал подозревать, что Лакнаф меня отравил, что-то сумев подбросить мне в чай, вот откуда и эта слабость, и вкус перца во рту! Теперь подозрения переросли в уверенность, так что самое время было для того, чтобы запаниковать: так ведь тут и окочурюсь без посторонней помощи, в цвете лет! Но сил даже на панику не осталось. Вначале меня начало трясти, потом руки-ноги захолодели. А потом я начал впадать в беспамятство. Крайне подлое, скажу я вам, состояние! Когда с вами творится непонятно что, а у вас ни тело, ни голова не работают! Впрочем, из беспамятства я периодически выходил, но, кажется, лишь для того, чтобы убедиться, что в остальном мое состояние ничуть не улучшилось. Ну, и еще чтобы непроизвольно оценить движение солнца по небу. Странно! Оно уже из зенита вышло! Время шло, а меня больше не пытались разыскивать! Этому, на мой взгляд, могло быть только одно объяснение: мои ловцы должны были увериться в том, что я уже очень далеко от них, так что дальнейшие поиски бесполезны. А Лакнаф, наверное, надеется, что я уже и вовсе помер, так что теперь без помех все преступления можно будет списывать на меня. Но, конечно, Рару он таких мыслей не станет озвучивать. А вот интересно все-таки, почему я до сих пор жив? Пусть даже при этом не здоров и не счастлив? Снова амулеты Яги помогают? Наверное, да. Как и в том случае, когда Стен пытался раскроить мне затылок, их мощи не хватило, чтобы меня полностью защитить. Но хотя бы от смерти спасти сумели. Пока… О том, что меня дальше ждет, я старался не думать. Оставалась надежда, что амулеты сумеют со временем нейтрализовать весь яд. Еще можно было надеяться на то, что я все-таки успел пересечь границу между поселком и лесом, и что лешак, обходя свои владения, наткнется на меня раньше поселковых граждан, среди которых я теперь вне закона. И что захочет мне как-то помочь. Хотя, возможно, сочтет за лучшее не связываться с населением и местной властью, если и до него уже слухи дошли…

На последней мысли мое сознание снова решило меня покинуть, унесясь куда-то в небытие. Потом вернулось ненадолго, дав мне ощутить себя камнем, холодным и неподвижным, и опять улетело прочь. Солнце, согревавшее меня, упорно пытающегося остыть, двигалось к закату, и я чувствовал, что по мере его ухода мне становится все хуже. Снова впадая в беспамятство, я успел подумать о том, что после заката я, возможно, уже не очнусь.

Но я все-таки очнулся, уже не сам по себе, а от какого-то странного скрипа поблизости. Уставился в темнеющее надо мной небо, на котором уже мерцали первые звездочки – все, что мне было дано увидеть. Хотя очень бы хотелось голову повернуть на источник шума и узнать, что же там происходит. Еще сильнее мне захотелось это сделать после того, как я услышал приближающиеся шаги. Медленные и такие тяжелые, что земля подо мной от них вздрагивала. Я не знал ни одного живого существа, способного так топать! Да что там – целая рота обутых в берцы медведей на марше не смогла бы такого эффекта произвести! Шаги звучали так зловеще, что пришло время вспомнить про бабкин амулет от поноса и таки порадоваться тому, что он на меня тоже сейчас надет! А шаги раздавались все ближе и ближе. Вместе со скрипом и с тенью, которая уже растекалась вокруг меня, давая понять, что неведомый топтун совсем рядом. И росточек у него ого-го! В какой-то момент, томительно ожидая шаг за шагом приближающейся ко мне неизвестной опасности, я подумал, что еще немного – и меня даже Ягусин амулет уже не спасет. Но потом взял себя в руки: все равно ведь, как это ни обидно, но я, кажется, уже в свою могилу смотрю! А раз все равно конец один, от яда или от неизвестного монстра, то надо уж собраться с силами и встретить его как-то достойно! Чтобы у Лакнафа с его отварным филе не было повода на моих похоронах позлословить о том, что и еще того хуже бывает, чем у него! И чтобы Аланая этого вдруг не услышала… Мысль о девушке неожиданно придала мне сил. Духовных, разумеется, физически я так и продолжал валяться мешком на земле. Но теперь ожидал скорого финала со стоицизмом и с – надеюсь! – вполне героическим выражением на лице. А неведомый монстр был уже здесь, возле меня, приблизившись к моему неподвижному телу со стороны головы и замерев.