— Что? — развернулась она резко и усмехнулась.

— Ты уволена, — холодно произнёс он. — И вот на этом точно всё.

Илья слышал, как завелась её машина. Как с визгом, прогрёбом развернулась. Сморщился, когда явно обо что-то шарахнулась или сбила, наверное, мусорный бак. И сигнализация пропищала, когда открылись, а потом закрылись въездные ворота.

— Надеюсь, ты мня переживёшь, старина Жопь, — почесал Илья снизу морду уставившегося на него не мигая кота. — Но мой тебе совет: не слушай женщин. Никогда не слушай! Они всегда говорят не то, что думают. И делают не то, что говорят. Вот увидишь, та, что дала тебе эту ужасную кличку, скажет, что это я её неправильно понял.

Он так и поднялся с котом на руках. Потянулся. Расправил плечи.

Включил музыку. Запил виски злополучные таблетки.

И после душа растянулся поперёк кровати да так и уснул, спокойно и безмятежно. Потому что в его жизни всегда была только одна женщина. Всегда только одна. Для другой в ней просто не было места.

Он проснулся утром, получив сообщение:

«Этот абонент снова в сети».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эрика включила телефон и потянулась.

«Ну, полетели!» — глянула на поступающие сообщения. Какие-то незнакомые номера, пропущенные звонки, поздравления от абонентов, которые вспоминают о ней два раза в год: на Новый год и на Пасху. Кто все эти люди?

Она проснулась рано. Не по звонку, не по будильнику, а просто потому, что привыкла в это время вставать. Обычно она уже хлопотала на кухне, когда туда приходила Нина. Но сегодня было так пусто. Так тоскливо без неё.

Эрика проверила что у них есть из еды, пытаясь угадать, что сегодня собирались готовить Нина. Написала список продуктов: купить в больницу, купить домой. Приготовила завтрак. Даже сварила бульон. В суп он превратится, когда Эрика к обеду накидает в него какие-нибудь макаронные «буквы» для детей. А пока налила в контейнер и оставила остужать, чтобы взять сестре.

И в этой суете, когда уже проснулись дети, позавтракали и как обычно занялись своими детскими делами, зазвонил телефон.

— Майк? — удивилась она, глянув на часы. Ещё и восьми нет.

— Простите, что так рано. Надеюсь, не разбудил?

После похода на каток, они ещё вместе с детьми лепили снеговика, но больше с Майком почти не говорили. И когда он попрощался и уехал, Эрика почему-то подумала, что, наверно, он больше и не позвонит, но он удивил.

— Я не знаю насколько это будет удобно, Эрика, могу я заехать? Сейчас?

— Сейчас?! — Эрика снова посмотрела на часы.

— Да, знаю, рано, — улыбнулся он. — Видимо, возрастное. Или ещё не адаптировался в вашем часовом поясе. На самом деле я уже даже приехал. Стою на остановке. Может, выйдете. Я просто детям подарки купил. Так, ничего особенного. Или я могу подняться, если вы мне скажете номер квартиры.

— Тогда поднимайтесь, Майк, — покосилась Эрика в зеркало, выпучив глаза и прикусив губу. И назвав ему номер квартиры, этаж и подъезд, понеслась переодеваться, расчёсываться, красить глаза.

Успела она, конечно, немного. Дверь так и открыла ненакрашенная. Но зато как обрадовались дети!

И тут же побежали распаковывать большие пакеты, что Майк им вручил.

Эрика краем глаза увидела только двух плюшевых медведей: бурого и белого, помогая Майку в прихожей, вещая на плечики его дорогое пальто, которое он всё норовил бросить на трюмо.

— Вы только простите, нам буквально через пятнадцать минут уже нужно выходить, — извинялась Эрика, приглашая мужчину в зал. — Сестра попала в больницу, а мне ещё в магазин надо зайти.

— Так я могу вас отвезти. Я как раз за рулём. Взял машину напрокат, вернее, на тест-драйв, а то без неё как без рук, — топтался он, демонстрируя Эрике новенькие ключи от машины.

— Будет чудесно, — легко согласилась она, не видя причин отказываться от помощи. — Если вас, конечно, не затруднит, потому что я всё же с детьми, а это как бы, — смущаясь, заламывала она руки.

— Как?! У вас есть дети? — он улыбнулся. — И кстати, мы, кажется, переходили на «ты».

— Да, проходи, — выдохнула Эрика. Она вроде девушка не робкого десятка, но почему-то было неловко. Он весь такой лощёный, дорогой, безупречный. А у них тут это, полы некрашеные, обои держатся на скотче, и дверца щкафа… упс! закрыта на старый носок, — швырнула она дырявый носок внутрь шифоньера, и аккуратно прикрыла перекошенную дверцу. — Чай? Кофе? — мучительно соображала она есть ли у них хотя бы целые кружки.

— Спасибо, я позавтракал в гостинице. Эрика, не нужно из-за меня никакой суеты, — умоляюще поднял он руки. — Будем брать пример с детей, — показал он на трясущих коробки с подарками близнецов.

— Мама, а что тут написано? — протянула Глафира большую книжку.

— Э-э-э, если бы мама ещё знала, зайка, — оценила Эрика незнакомые буквы.

— О! — смутился Майк. — Я думал, испанский она… и…

— Майк, она ещё не читает и не пишет, — улыбнулась Эрика. — Только понимает и говорит. Просто ещё маленькая. Но она подрастёт. И тогда ей точно пригодится эта книжка. Правда, Глафира?

— Иди тогда я расскажу, что тут написано, — сел Майк на диван и содрал с книжки упаковочный целлофан.

Эрика всего на пару секунд отвернулась к Даньке, помогая ему снять обёртку с книжки про динозавров. А когда обернулась, Майк уже стоял у ёлки, разглядывая фотографии. Нет, уставившись в них так, что Эрике стало не по себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍