– Вы намекаете на то, что моя мать воровка?! – высоко, по-бабьи взвизгнул Верещагин. Операционистка в ближайшем окне вздрогнула и подняла голову. – Да как вам не стыдно обвинять пожилую женщину!

– По-вашему, воруют только молодые?

– Моя мать не нуждается в деньгах!

– Возможно, вы правы.

– Конечно, прав!

– Но ведь вы могли ее попросить. Чего ж проще? Изготовили загодя конверт с «куклой» и положили маме в сумку. Сами занялись оформлением документов. Дали Валентине Степановне подержать пакет, мама захотела в туалет. Пожилая женщина, проблема с недержанием мочи…

– Замолчите!

– Это общая возрастная проблема, – невозмутимо продолжил Алексей. – В туалете нет видеокамер. Ваша мама достала из сумочки конверт с «куклой», а тот, что с деньгами, забрала. Дел на пять минут. Потом вы заложили ячейку. Вы знали, что сделка будет опротестована в суде. Вам это на руку. Деньги теперь чистые. Все так запуталось, что концов не найдешь. Остается факт выигрыша в лотерею и факт покупки вашей мамой квартиры. Вы под это дело еще пятнашку накинете. Из своей заначки.

– Да кто знает, во что превратятся эти деньги через какой-нибудь месяц! – в сердцах сказал Верещагин. – Может, в простую бумагу. Все запретят, вы понимаете? Все! И всех закроют. Законопатят в квартирах, в домах. По улицам будут ходить патрули. Не исключено, что введут комендантский час.

– Но вы-то сохраните свободу перемещения, – прищурился Алексей. – Вам и карты в руки. То есть деньги. Нет, Макар Иванович. Вам до зарезу нужны сейчас наличные. А квартиру вы себе сможете купить потом и больше, и лучше. Потому что рынок вторичного жилья рухнул. В ваших интересах расторгнуть сделку. Ловить рыбку лучше в мутной воде, а сейчас так намутили, что дай боже! И то ли еще будет! Для таких как вы самое время обогащаться. Вы, может, всю жизнь этого ждали.

– Доказательства есть у вас? – хмуро спросил Верещагин.

– Будут доказательства.

– Не смейте допрашивать мою мать!

– Я ни для кого не сделаю исключения, – сухо сказал Алексей.

– Я подам на вас жалобу, – Верещагин встал.

– В Пенсионный фонд, поскольку я пенсионер? Пожалуйста. Пенсию я выслужил честно, не думаю, что будут какие-то санкции.

– Вы… вы… вы…

– Где деньги? – Алексей тоже встал и в упор посмотрел на Верещагина. Они были одного роста, оба невысокие.

– У меня их нет.

Какое-то время они, молча, смотрели друг на друга. Алексей даже засомневался: да Верещагин ли это украл деньги?

– Если у вас все, то я вернусь к своей матери, – без выражения сказал Макар Иванович. – Она пожилая женщина, и нуждается во внимании. А при сложившихся обстоятельствах особенно.

Алексей кивнул, и Верещагин побрел в переговорную. Именно побрел, едва переставляя ноги. Видно было, как он подавлен. «А ведь это скандал, – подумал Алексей. – Если история просочится в Инет, Макар Иванович будет выглядеть бледно. Скандал для чиновника – конец карьеры. Им сейчас надо быть тише воды, ниже травы. Выходит, не он?».

Алексей посмотрел на часы. Где там эта Наталья, помощница Терентьевой? Номер ее он забил на всякий случай в свои контакты. На звонок долго не отвечали.

– Кто это? – раздался, наконец, в трубке напряженный женский голос. На заднем плане Алексей расслышал звучащую из магнитолы попсу.

– Я вам сегодня звонил с телефона вашей начальницы. Терентьевой. Мы ждем вас в банке.

– Да еду я! – раздраженно сказала женщина.

– Долго вам еще?

– Откуда я знаю… Сколько ехать? – спросила она, видимо, у водителя. – Говорит, полчаса.

– Вы через Северный полюс, что ли, к нам едете? – сердито спросил Алексей.

– Я нет. А вот чурка… Я хотела сказать, чучело, которое за рулем. Пять минут как москвич, – зло сказала женщина. – В общем, ждите, – и она дала отбой.

Алексей вздохнул. «Успею поговорить с Трухиной. Вдруг удача?»

– Что, моя очередь? – понимающе усмехнулась Трухина.

К большому удивлению Алексея, она стояла у двери в переговорную, а не сидела вместе со всеми, подкрепляясь кофе и бутербродами.

– Вообще-то я хотел поговорить с Валентиной Степановной, – слукавил Алексей.

– Думаете, это старуха провернула такую комбинацию с деньгами? – рассмеялась Наталья.

«Она что-то знает», – сразу насторожился Алексей. И спросил:

– У вас есть, что мне сказать? Поэтому вы меня и ждете?

– Нет, с чего вы взяли?

– Тогда почему вы здесь стои́те?

– Ну, я подумала, что… – Наталья смутилась. – Вы по очереди вызываете всех участников сделки. Осталась только я.

– Есть еще ваш муж, – внимательно посмотрел на нее Алексей.

– Мишаня ничего не знает, – отмахнулась Наталья.

– А вы, похоже, знаете. Хорошо. Идемте, поговорим.

Алексей решил не дожимать ее. Не в коридоре. Наталья наверняка заготовила монолог, в котором будет все отрицать. Пусть прогуляется, подумает. Алексей намеренно шел помедленнее, давая ей собраться с мыслями. Он решил сбить Трухину внезапностью и вопросами, которых она не ожидает. Наталья показалась Леонидову женщиной недалекой, хотя и не исключено, что упертой.

Они присели на диванчик.

– Что случилось за эти две недели, Наталья? – тихо, доверительно спросил Алексей. – На вас лица нет.

– У меня все хорошо, – торопливо сказала Трухина.

– А у ваших детей?

Наталья вздрогнула. «Попал!» – подумал он.

– Внуки здоровы, – так же торопливо ответила Трухина.

– Это хорошо. Что здоровы… Вы ведь ради дочери затеяли этот размен?

– Какой размен?

– Альтернативную сделку, – поправился Алексей. – Хотите, чтобы дочь устроила свою женскую судьбу. Вы же мать. Кто еще поможет, как не вы. Я слышал, дочка ваша замуж собралась. Так почему вы передумали?

– Это не ваше дело, – сухо сказала Наталья.

– Давайте прикинем. Вы единственная из всех равнодушно отнеслись к краже денег из ячейки. Я внимательно за вами следил. Кит орал, Верещагин нервничал. А вот вы словно знали, что сделка не состоится. Признайтесь, вы приложили к этому руку?

– У меня нет этих денег, – устало сказала Наталья.

– Но вы знаете, кто их взял.

– Нет.

– Да.

– Я сказала, нет! – повысила голос Трухина. – Я ничего не знаю! Да, я рада, что так вышло! И не скрываю этого! Я хочу назад свою квартиру! Хочу назад свою жизнь! Только мне, к несчастью, деньги нужны! Около миллиона свободных денег! И я не представляю, где я их возьму! И не надо на меня так смотреть!