Но вы не переживайте. Без необходимости никто ни за кем не наблюдает. Дорого, — пояснил голос в трубке. Люди пока дешевле обходятся. Вы, например, для нас так вообще бесплатно, — напомнил Алексей. — Кстати, а что вы делали сегодня в районе Фрунзенской набережной?

Егор Ильич быстро сообразил, что ответить.

— По личным делам ездил. К женщине.

— М-м-м, — засомневался голос в трубке. — Будьте осторожней с женщинами, Егор Ильич, могут до добра не довести. Ладно, я с вами свяжусь.

Только Егор Ильич отключил связь, как тут же телефон зазвенел снова. Теперь звонил Сергей.

— Вы там что, спите, дорогой мой друг? — торопливо прокричал он.

— Да с чего бы, Сережа?

— Ну да, болтаете с кем-то. Не могу до вас битый час дозвониться. Вы прозевали нашу подопечную. Я ее видел полчаса назад. В такси села с каким-то мужиком. А я пешком был. Пытался как-то догнать. Но у нас теперь такси рукой не поймаешь. С помощью смартфона нужно заказывать, а потом минут пять ждать. А без смартфона скоро хлеба будет не купить.

— Да ладно вам, Сережа. Из подъезда точно никто не выходил. Ну, хотите я к ней зайду. Мы же знаем адрес. А тут дело непростое.

— Знаете что, — возмутился сыщик, — поднимитесь-ка наверх, у нее семьдесят восьмая квартира в договоре указана. И если вам никто не откроет, пулей летите в офис. Чертовщина какая-то происходит.

— Понял, — спокойно согласился Егор Ильич, уверенный в своей правоте.

Он подошел к подъезду и набрал номер квартиры на домофоне. Ему никто не отвечал. Через пять минут он бросил попытки. Сел в машину и отправился к товарищу.

Глава 9

Настя весь вечер просидела в тишине в гостиной на диване, поджав ноги. Свет не включала, лишь настольная лампа горела возле урны Самсона. Нежа была тут же. Сидела рядом и, сосредоточенно нахмурившись, колдовала фломастерами над книжкой-раскраской.

Когда зазвонил телефон, Настя вздрогнула от неожиданности. Она уже забыла о том, что просила няню перезвонить, поверила в то, что рамка со стены упала случайно, сбитая сквозняком от резко закрытой двери. Было и объяснение почему: без ключа она стала легче. Да и снимая его утром, женщина вполне могла повредить настенное крепление рамки.

Взглянув на экран сотового, Настя вспомнила, как была напугана.

— Да, Ирина Валерьевна, спасибо, что позвонили. Я написала вам из-за разбитой рамки у Нежи на полу. Испугалась просто. Знаете… — торопливо заговорила она. — Вы не убирались сегодня в ее комнате?

— Нет, Анастасия Петровна, сегодня не наводила порядок. Мы утром гулять ушли, а когда вернулись, то Нежа сразу спать отправилась. Я не стала у нее в комнате шуметь. Но завтра уберу. Вы оставьте все как есть.

— Ну что вы, — ответила Настя, — мы с дочерью справились. Я просто испугалась, думала, рамка сама по себе со стены соскочила. Потом поняла, что это я ее сбила, когда ключ забирала перед уходом.

— Ну, слава богу. А я уж думала, случилось что. А рамку вы могли обронить, это правда. Вы же спешили перед уходом. Суетились. Даже дверь не захлопнули. Наверное, чтобы Нежу не будить. Ну, ничего. Я притворила тихонечко.

Настя вспомнила момент, когда уходила из дома. Подумала, что не торопилась вовсе. Да и дочь уже топотала вовсю, проснувшись в своей комнате чуть позже полудня.

— Ну да, наверное, — ответила она задумчиво.

— Так мне завтра к десяти? — спросила няня.

— Да, Ирина Валерьевна, можете даже к десяти тридцати. Выспитесь немного.

— Да какое там. Я же не сплю. Дед у меня рано встает. Его надо завтраком накормить. Потом, может, в магазин сходить за свежей выпечкой. До завтрака не сходишь, потому что магазин закрыт. Потом вернуться и второй раз позавтракать. Разве тут поспишь?

Настя ее не слушала, просто держала телефон у уха. Думала о своем, но женщину не перебивала. Не хотела обижать.

Пришлось. Внезапно тишину комнаты разорвал звонок домофона. Настя напряглась. Нежа резко обернулась к матери.

— Мама, это кто? — вскрикнула она.

Женщина прижала палец к губам, показывая, что надо молчать.

— Ирина Валерьевна, я не могу больше говорить, — прошептала она, словно там внизу у подъезда ее могли услышать.

Трубку домофона она не снимала, чтобы пришедший не понял, есть ли кто-то в квартире. Если бы это был Иван, думала она, он бы позвонил, перед тем как прийти. У няни свои ключи, тем более она же сама только что с ней разговаривала. Скованная страхом, Настя все-таки пересилила себя и медленно прошла к окну. Нежа, как будто заметила испуг матери, неподвижно сидела на диване, позабыв о своей книжке.

Домофон настойчиво гудел. Женщина, не отодвигая тюля, посмотрела на подъезд. Козырек скрывал незнакомца. Настя стояла в ожидании. Молилась всем богам, чтобы никто из жильцов случайно не вышел и не зашел в подъезд, тогда незваный гость может войти и подобраться к самой квартире. Будет еще хуже.

Наконец раздался последний звонок. Потом широкая в плечах мужская фигура появилась из-под козырька, быстро направилась в сторону и растворилась в темноте позднего августовского вечера.

Настя не знала, что теперь делать. Ивану звонить не хотела. Она ему теперь не доверяла не столько из-за его непонятных действий в кабинете Самсона, сколько после сегодняшней встречи. Была уверена, что тот не раскрывает всей правды. Может быть, сам все подстраивает так, чтобы Настя обратилась к нему за помощью.

Нежа попросила молока и отправилась в спальню. Настя присела на ее кровать, чтобы обнять перед сном и пожелать дочери спокойной ночи. Мысли ее были не здесь. Потому неловко кивала в ответ на вопросы девчушки, а обнимая, смотрела куда-то сквозь пространство.

Наконец, уложив чадо и прихватив из сумки фотографию, Настя отправилась прямиком в кабинет погибшего мужа. Достала из сейфа лэптоп, села в его кресло, забросила уставшие ноги на стол и, откинувшись на спинку, стала разглядывать фотографию.

«О чем же он хотел мне сказать? — размышляла она. — Парк. Жара. Лето. Семья. Фотография», — перебирала женщина ассоциации, которые приходили ей в голову. Пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять, в каком месте продолжить поиски. Но ее ментальные блуждания ни к чему не приводили. Чувство страха, которое она пыталась подавить, постоянно накатывало, едва она вспоминала о мужчине, который хотел попасть к ней сегодняшним вечером.

Бессилие и невозможность что-либо предпринять утомляли, лишали способности думать. Хотелось спать, даже веки стали тяжелыми, но едва они закрывались, как что-то изнутри словно сжимало сердце женщины. Она вздрагивала, ощущая прилив ужаса.

Так прошло два или три часа. Настя наконец