А я вместо ответа смотрю, как дурак на неё. И так жалко, будто сердце сейчас лопнет от тоски в голубых глазах.

— Ты плакала что ли? Из-за меня? — Васька вздрогнула, потом фыркнула надменно.

— Больно надо за тебя рыдать, — а сама глаза прячет. И видно, опустив к полу, заметила висевшую в руке куклу свою, встрепенулась. — Мамина куколка… Откуда она у тебя? — подняла взгляд пытливый, вижу же, что ждёт объяснений. Захотелось соврать, что нашёл, мол. И вот принёс. Героем быть в её глазах. Спасителем и благодетелем. Так ведь я не такой. Никогда не был. Ни храбрецом, ни героем. Вздохнул, скрипнул зубами:

— Я взял её, Вася… — с трудом пропихивая через глотку правду, опустил голову.

— Ты прости. Знал бы, что так тебе дорога, ни в жизнь бы не тронул. Вот тебе крест!

Глава 16

Василиса

Ты прости… прости… прости.

Слова извинений тонут в море облегчения, которое волнами омывает моё сознание. Схватив дрожащими пальцами родное, пусть сейчас и грязное, набивное тельце куколки, я всхлипываю, совершенно не стесняясь гостя. Уткнувшись носом в мягкий животик, даю оберегу впитать свои слезы, как делала она много-много раз, будь они вызваны детскими обидами, подростковыми разочарованиями или угрозами и нападками мачехи. С самого детства куколка рядом со мною. Мой верный друг и хранитель девичьих секретов.

— Зачем? — судорожно всхлипывая, спрашиваю я.

— Так это… — он ведет плечом, косясь на безлицую вновь куклу, — нравишься ты мне, Василиса. Прикипел душой, аж тошно. Ну, думаю, в минуты когда не рядом, возьму что-то на память чтоб смотреть и тебя вспоминать, похожа ж. Ты ж чай не маленькая, подумал, зачем тебе кукла-то…

— Чем?

— Что — чем? Похожа? Ну вот такая же, — передернув плечами, словно замерз, Ян повертел ладонью в воздухе, обрисовая женскую фигурку, — с косами густыми, глазами пронзительными, губами…

— Губами? — хмурюсь, вновь смотря на куклу. И правда! Только что безлицый оберег, вновь взирал на мир хмуро, поджав ярко окрашенные губы в тонкую линию.

— Врёт, и не краснеет! — хриплым голосом, прокашливаясь от длительного молчания, заговорила она под мой испуганный визг.

Отбросив куколку в сторону, вцепилась в дверной косяк.

— М-мама! — пискнула испуганно. Яким с Васькой обещали, что обережная куколка заговорить должна, но вот что б так, ночью да голосом замогильным!

— Украл, чтоб правду не рассказала, про душу его черную да дела мерзкие, — куколка, покачиваясь на пухлых ножках, словно пробующий сделать первые шаги младенец, неуверенно заковыляла в нашу сторону. Обличительно ткнув в Яна грязной ручонкой, ну точно судья в старой программе которую любила смотреть мачеха, зачитала чуть ли не приговор, со всеми его прегрешениями, — тетку твою, Иринку — загубил, голову запудрил да со свету сжил, сам неприкаянной тварью мается, врет, иворачивается, бедокурит. Нет ему прощения и никогда не будет. И меня украл, чтоб правду тебе не сказала, рта не раскрывала. А я вот, первым делом, как родовой магией напиталась — глаза тебе и открою. Нет ему места в нашем доме, рядом с душой твоей светлой. Погубит и тебя, Васенька, как Иринку-то. Метлой гнать из двора его надо!

— Это правда?

Ладонь Яна, широкая, сильная и крепкая с прожилками синих вен сложилась в кулак, стиснув зубы, не отводя взгляд он медленно кивнул:

— Правда.

— Так вот о ком она говорила. — пробормотала сконфуженно, — что простила.

— Кто? — разом спросил он и кукла.

— Иринка ваша. У Дуба сказала, что прощает.

— А еще что? Наставление какое? Напутствие?

Напутствие… Бросаю взгляд на Яна. Может ли быть такое, что тётка о нём говорила?

— Ты знал? — обведя взглядом успевших подойти, но в этот раз молчаливо наблюдавших за нами Якима и Ваську. — Вы знали всё?

— Смотря что имеешь в виду под всё, — тихо ответил он, переглядываясь молчаливо со зверями и куклой.

— А есть что-то еще, кроме того, что ты каким-то образом выглядишь чуть старше меня, крутил шашни с моей теткой, довел ее до смерти и… — я судорожно выдохнула, с силой сжимая все так же стискивающие запястья браслеты, — кто ты? Оборотень? Вампир?

При упоминании последнего все презрительно сплюнули, а Яким три раза постучал по полу.

— Бог с тобой, — поморщился Ян, — честное слово, пытаюсь сказать, но не могу.

— Как так?! Значит, есть еще что-то?!

Ян, словно борясь с невидимой силой, преодолевая сопротивление слабо кивнул.

— Ну-у блеск! — всплеснула руками. — Ты желаешь мне зла? Ты маньяк? Убийца? членовредитель какой?

— Вредитель как есть, — фыркнула куколка.

— Нет! Клянусь, не желаю тебе зла, — он поднял примирительно руки. — Ничего такого, что ты перечислила.

Я молча перевела взгляд на черный, притаившийся лес за невысоким забором Яги. Что странно, только сейчас поняла, что Избу забор огораживает только со стороны яви, а с огорода, тропинка ведет в навье беспрепятственно. Ветер тихо, еще по летнему, без холодного завывания плутал высокого в кронах сосен, мерно и сонно покачивая их верхушки, что поднимали свои острые головы к усыпанному звездами чернильному небу. Тонкие полосы серых облаков, все пытались укутать в свою перину круглую луну, но она, выбираясь из их объятий заново освещала двор и смотрящее с надежной в глазах лицо Яна. И что же мне с тобой делать? Ни на один вопрос ведь не получила ответа.

— Скажи уж что-то, Василиса.

Воздух между нами наэлектризовался, наполняя пространство ожиданием. Я и сама понимала, что мой ответ может изменить каким-то образом судьбу нас всех: Яна, мою собственную, странных зверей и даже обережной куколки. Я знала и… спасовала.

— Прости, — качнула головой, — не могу. Сделав пару шагов назад, схватилась за ручку двери. Спасибо, что вернул куклу. И… иди домой, Ян.

Ян

“Иди домой”.

Так она сказала? А куда идти-то? Нет у меня дома. Вздохнув, смотрю на закрывшуюся дверь. И отчего-то вспоминаю, как давно, ещё в детстве вздумал за мать вступиться, когда отец её колотить хотел. Подбежал ему под руку, да так к стене отлетел, думал, все кости переломаю. А она что? Наорала, чтоб не лез, куда не просят. Мол, и так денег нету, а теперь лечить ещё меня, дурака. Вот и теперь тоже, по совести хотел, по-человечески. С тем же результатом. Самому только хуже, а взамен ни спасибо, ни слова ласкового. Наверное, тогда и перестал верить в глупости про “добро всегда побеждает”. И в сказки тоже. Если они и есть на свете, то моя точно не со счастливым концом. Зачем вообще стараться делать по совести, если исход один? Мудаком-то