— Маленькая благодарность за то, что ты возишься с Джонатаном, — пояснила она. — Когда я увидела название, то просто не могла устоять. Так похоже на название яхты твоего отца[5]! Прямо как нарочно для тебя придумано.

Холли была тронута, тем более что дорогие духи оказались в числе первых потерь, когда они перешли на новый бюджет. А эти очень дорогие, поняла Холли, повертев флакон в руках и обнаружив непонятную для нее французскую надпись: «Pour celle que j'aime»[6]… Что-то о любви, решила она и, улыбнувшись, вышла из комнаты.

За дверью спальни Джонатана она услышала голоса, остановилась, но тут же отступила в сторону. Высокая фигура Дева заполнила дверной проем, и Холли стало зябко, когда она разглядела выражение его лица.

— Поздравляю, — насмешливо произнес он. — Кажется, ты заполучила лучшую добычу сезона.

— Не будь таким противным, — прошипела Холли. — Кстати, говори потише.

— Зачем? Боишься, как бы великий человек не услышал меня? Или опасаешься, что он увидит нас вместе и придет к неверному выводу? — Дев скрестил натруди руки и посмотрел на Холли из-под полуприкрытых век. — Он мог бы прийти и к правильному выводу.

— Что имеется в виду?

— Сама понимаешь. Ты и я. Мужчина и женщина. Вместе.

— Это уже история, Дев. Что было между нами, то давно прошло.

— Но в последнее время все это выглядит не так, Холли. Ты и я. Мужчина и женщина. Вместе. Голые на пляже в полночь.

— Голым был ты, а я…

— Полностью одета. В трусиках, отделанных кружевом.

— Не смей…

— Чего? Вспоминать каждое слово, каждый жест, каждое прикосновение? А я помню, — серьезно произнес он. — И ты хотела меня. Можешь отрицать, можешь отпираться, но ты меня хотела. Я знаю. Вспомни, Холли.

— Нет! — Она вспыхнула от стыда.

— Да! — Он придвинулся совсем близко, а Холли попятилась, но скоро уперлась спиной в стену. Дев засмеялся. — Выхода нет, моя маленькая тигрица. Тебе не убежать. Никогда.

Он поцеловал ее, обнял и прижал к себе. Холли задохнулась, ощутив твердость его плоти, но Дев так же внезапно оттолкнул ее.

Холли упала бы, но он поддержал ее, заглянул ей прямо в глаза, негромко ругнулся и снова заключил в объятия.

Холли целовала его, чувствовала, как Дев увлекает ее в какую-то темную комнату, понимала, что это нехорошо, нет, слишком правильно, чтобы быть дурным…

Безумие, летнее безумие. И Дев прав. Ей не уйти, никогда не уйти, потому что она хочет его, всегда хотела и всегда будет хотеть. Летнее безумие. Безумие на песке. Она любила его, хотела его и знала, что Дев хочет ее так же, как она его. Безумие.

Прошла целая жизнь, пока он унял свою страсть, поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Черт возьми, женщина, ты свела меня с ума! — пробормотал он. — Твой вкус, твои прикосновения, твой запах. — Он глубоко вздохнул и коснулся губ Холли. — «Айлексия». С каким вкусом выбраны духи, дорогая! — поддразнил он.

— Какого дьявола…

— Тс-с. Я мужчина. Я разбираюсь в таких вещах, поверь.

Верить ему. Именно этого она и не может, думала Холли, спускаясь по лестнице. Десять минут. Всего за десять минут он снова перевернул ее мир. Пусть в душе у нее сумбур, но одно совершенно ясно: она не может выйти за Алекса. Пока не выбросит Дева Уинтера из головы окончательно и бесповоротно. Вопрос лишь в том, как это сделать.

— Любимая, я не мог понять, куда ты пропала.

Холли заглянула в голубые с поволокой глаза Алекса, и сердце у нее упало. Она вынуждена причинить ему боль. С какой стороны ни посмотреть, она причинит ему боль. И ради чего? Чтобы продолжать борьбу со своей совестью? О, если бы Алекс дал ей время…

Если бы она могла остановить его, удалить… на две недели, на месяц или два… Чтобы привести в порядок собственные мысли. Убедить себя, что, отдаваясь Алексу, она поступает правильно. Брак — дело серьезное. Пока смерть не разлучит нас.

— Я заглянула к Джонатану…

— Ты портишь ребенка, — перебил Алекс. — В это время он должен спать.

— Когда в доме полно гостей, от шума и мертвый проснется, — возразила Холли. — И тебе, конечно, не жаль тех десяти минут, которые я провела со своим братом.

— Пятнадцати. Я волновался. Только что была тут и вдруг исчезла. А поскольку Уинтер тоже отсутствовал…

— Ты сложил два и два. Приятно узнать, насколько ты мне доверяешь, — съязвила она.

— Ничего подобного. Он журналист, а я бы не хотел, чтобы тебе докучали в моем доме. Если он был не с тобой, то куда же он, черт побери, делся?

— Скорее всего устроился в темном уголке сада со страстной Люси Трент, — предположила Холли.

— Возможно, — улыбнулся Алекс. — Уж лучше он, чем я. Люси — настоящая пожирательница мужчин.

— Разве тебе не нравится Люси?

— Нравится? — Алекс пожал плечами. — Она хороший работник, одна из лучших. Иногда бывает забавной на таких вот вечеринках, но чтобы нравиться… — Он снова пожал плечами. — У нее было больше мужчин, и чем у меня горячих обедов. Она не моего типа женщина. Тебя это беспокоит?

— С какой стати? — ответила Холли. Если он считает Люси в некотором роде шлюхой, что бы он в таком случае сказал о ней?

Алекс засмеялся и притянул ее к себе.

— Нет, любовь моя, мне нравятся менее доступные женщины. Скромные, невинные… как ты.

Скромные и невинные. Два безобидных словечка. Кажется, Алекс рассчитывает лишить свою невесту девственности в первую брачную ночь. Холли подавила истерический смешок. В наше время и в ее-то возрасте? Но они с Алексом никогда не касались этой темы. У нее упало сердце. Все те же старые добрые стандарты. Алекс — обыкновенный мужчина, и она уверена, что он тоже не ляжет в брачную; постель девственником. Смешно, если он ожидает, что невеста чиста, как первый снег.

Вечер казался бесконечным, тем более что нервы у Холли были натянуты. Если Алекс не отходил от нее то Люси Трент прилипла к Деву. Алекс и Дев. Полная противоположность, как Люси и Холли. Тот же возраст с разницей в год или около того, сходное телосложение, но Девлин смуглый, темноволосый и умопомрачительно красивый. Алекс — типичный блондин с проницательными голубыми глазами, которые принимали отсутствующее выражение, когда он оглядывал комнату. Алекс — резкий и решительный. Дев — лениво-язвительный. Небо и земля. Человек, за которого она собирается замуж, и человек, которого она любит.

Любит и ненавидит. Любит и ненавидит семь долгих одиноких лет. А поскольку она сумела пережить их, то, вероятно, переживет следующие семь. Так чему следовать? Сердцу или разуму? Холли не знала, только надеялась, что Алекс даст ей необходимую передышку, чтобы она могла принять верное решение.