обнаружила ничего подходящего: платья супруги правителя не годились для правительницы.

Платья были совсем не так пафосны и нарядны, как было принято. И сшиты, наверное, для того, чтобы супруга не затеняла мужа своим величием и красотой.

Ханна никогда не видела правителя Вирны, но рассказывали, что он был мелок, плешив и плюгав. И платья жены говорили об этом же — кричащие цвета, слишком закрытые руки и грудь…

— Плохо, — задумчиво произнёс демон, просачиваясь сквозь запертую дверь. — Нужно найти опытных швей, но это после. Сейчас надень лучшее платье из тех, что видишь.

Он отвернулся, и Ханна безропотно облачилась в красное бархатное платье.

Затянуть корсет и надеть колье ей помог демон. Ему, кажется, даже понравилось играть роль горничной.

— И что не так в этом платье? — спросил он, с любопытством разглядывая женщину.

Красное платье очень шло к рыжим волосам Ханны, а гармония цвета — вещь, понятная даже демону.

— Оттенок красного слишком плебейский, — пояснила она. — Здесь должен быть пурпур. И отделка не серебром, а золотом. Серебро допускается только на синем или зелёном бархате, особенно если это костюм для конной прогулки.

Всё это она узнала, когда обучалась шитью, и вот, наконец, пригодилось.

— Так? — спросил демон, и платье послушно изменило цвет.

Ханна, прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от удивления. Она никогда не видела такой сильной магии.

Ведь одно дело убить человека — он же совсем кое-как сделан, а с другой — заставить бархат, что и полиняет не враз, — изменить тон.

— А можно ещё темнее? — попросила. — Как те, виренские розы, что растут возле ратуши?

Борн задумчиво погладил голову ящерицы, обвивающей его локоть, и платье потемнело ещё на один тон.

— Уже неплохо, — вежливо улыбнулась Ханна.

Бархат был всё ещё другого оттенка, но в его ворсинках появился дополнительный цвет — изнутри, из самой глубины ворса шла чернота. Красное и чёрное сразу… Пожалуй, такой чудесный цвет будет достоин платья правительницы.

— А теперь — нужно поменять нить… — Ханна порывисто шагнула к Борну, чтобы показать ему, где должна располагаться вышивка золотом…

И тут раздался звук удара, потом звон!

От окна прыснули осколки, и Борн в то же мгновение вырос перед Ханной, прикрывая её своим телом от посыпавшегося разноцветного стекла.

Она запоздало вскрикнула, больше от сожаления: витражное окно спальни было разбито, а… на низеньком кованом подоконнике стояла страшная женщина с чёрно-синими крыльями.

— Ты спятил! — закричала она, широко разевая рот, больше похожий на клюв. — Баба не может сидеть на троне правителя! Это против всех законов этого мира! Гони её прочь!

— Это ты свихнулась, Алекто, — холодно отозвался демон. — Зачем ты решила перечить мне? Захотела навечно остаться кошкой?

— Ты не посмеешь меня тронуть! Моя месть будет страшна!

— Это ещё почему? — удивился демон. — С чего мне бояться мести облезлой кошки?

— А с того, что твоя Алисса родит тогда лавовое отродье без разума и души! — заорала женщина, хлопая крыльями. — Она у нас! Она скоро разродится твоим зверёнышем! И мы не допустим, чтобы в ребёнка вошла человеческая душа!

— Убирайся прочь, Алекто! — Демон сделал вид, что слова женщины не произвели на него вообще никакого впечатления, никакой Алиссы он не знает, а детей десятками ест на завтрак. — Ты точно не в себе, видимо, мозг у тебя так и остался кошачий.

— Убей эту смертную дуру, и я уйду! — зашипела Алекто.

— Не твоё дело, кого я решил посадить на трон! Прочь, я сказал!

— Ты не сумеешь! Только посмей ввести в тронный зал эту бабу! Трон пожрёт её! Ты оскорбляешь своими поступками Землю и Ад, Изгой!

— Я сказал — убирайся! — холодно отрезал Борн. — Или я посажу тебя в клетку, и будешь сидеть там кошкой, пока не сдохнешь от немочи и старости!

— Раньше я откушу голову твоей Алиссе! — огрызнулась женщина.

— У тебя нет зубов, — отмахнулся демон. — Лучше отпусти Алиссу, или ты никогда не увидишь больше своего любимого Ада.

Эти слова почему-то ужасно разозлили женщину.

— Мразь! Предатель! Отдай мне замок правителя! Он мой по праву! — заклекотала она, топыря в ярости крылья.

Борн только рассмеялся, глядя как она бесится.

Женщина хлопала крыльями, вырастила когти на пальцах, но приблизиться к демону не могла. Она словно бы ударялась в прозрачную стену.

Ханна потихоньку перестала робеть, и из-за плеча Борна разглядывала страшную гостью, покрытую крошечными иссиня-чёрными пёрышками, гадая, что же это за тварь? Демоница?

— На трон сядет женщина, Алекто, — отрезал Борн. — И посажу её туда я. И не тебе здесь спорить со мной.

— Ты преступил все законы! Ты — преступник!.. Ты украл у меня трон! — горло женщины вздувалось, слова стали неразборчивыми и похожими на птичий крик.

— Да неужели? — усмехнулся демон. — И какие же законы я преступил? Мир стоит теперь на равенстве мужских и женских стихий. Мужские стихии — огонь и воздух — несут семя жизни в стихии женские — воду и землю. В этом мире мужчины и женщины равны от рождения! Я имею полное право…

— Заткнись! Нет! Не бывать этому никогда!

— Здесь будет так, как решил я! Это — мой мир! — Борн возвысил голос, и замок правителя закачался и застонал, подчиняясь ему.

— Ты захватил мой замок! — взвыла женщина. — Но ты никогда не сможешь посадить эту бабу на трон! Трон не примет её!

— Он уже принял, — усмехнулся Борн. — Ты провалила борьбу за трон, Алекто. Так и передай своим трусливым приспешникам-чертям.

— Я отомщу тебе, инкуб! Я выпью всю кровь из твоей Алиссы! Я вырву ей сердце и…

Борн поморщился и заткнул уши.

Все звуки тут же стихли.

Воздух вокруг крылатой женщины раскрутился и… вышвырнул незваную гостью в обезображенное окно.

Ханна вытерла вспотевшие от страха ладони о бархат платья, прижала руки к груди. Ей было страшно, и вместе с тем в душе поднимался гнев.

Да как посмела какая-то тварь решать, кому править в Серединном мире? Баба ей не понравилась! А сама она — неужто мужик?

Да что б она провалилась в этот свой Ад!

Ещё самое малое время назад трон не казался Ханне желанным, но теперь она готова была сесть даже на ежа, только бы назло этой птицепёрой дуре!

Демон одним взмахом руки вернул окну первоначальный вид и обернулся к Ханне.

— Ничего не бойся! — сказал он твёрдо. — Это фурия из глубинного Ада. Её имя Алекто и она совсем не так сильна, как хочет казаться. Фурия оказалась заперта в мире людей случайно, ведь её-то не изгоняли из Ада, как меня. Вот и бесится.

Ханна кивнула. Она