бояться.

Значит, ему и в самом деле нужна была правительница. Он — демон, он не может сесть на человеческий трон.

Ханна достала для него власть над миром людей. Так пусть же он достанет из лап чертей её дочь!

Женщина пристально взглянула на демона, тот улыбнулся и протянул ей руку, помогая спуститься с трона.

— Я помню о своём обещании, — предупредил он вопрос. — Я найду твою дочь. Теперь, когда трон признал тебя, правительница, цена её души многократно умножилась. Не думаю, что с ней может что-то случиться. А вот выкупить её у чертей или отнять будет непросто.

— Я понимаю… — выдавила Ханна. — Но как только ты что-то узнаешь о ней…

— Я разбужу тебя, даже если ты будешь почивать в это время, — подтвердил демон.

Ханна кивнула.

— Да, — сказала она. — Только так и никак иначе. — И спросила: — А где Александэр?

— В клетке, где же ещё? — оскалился Борн. И предложил руку. — Идём, я покажу его тебе.

Демон провёл Ханну в кабинет правителя, где стояло бюро и шкаф со свитками приказов, увешанных печатями.

Там на полу стояла и узкая золотая клетка, а в ней узнавалась фигура Александэра, похожая на восковую.

— Он мёртв? — воскликнула Ханна, которую взволновала бледная кожа супруга и видимое отсутствие дыхания.

— Он заколдован, — пояснил демон. — Было бы очень неудобно кормить его и убирать за ним грязь. Не волнуйся, он всё видит и понимает, а потому страдает достаточно, как я и обещал. Зато в таком виде он может даже украсить мой кабинет.

Ханна содрогнулась: судьба Александэра и в самом деле вышла ужасной. Но… прощать его она была не намерена.

Слишком долго длились её собственные страдания, и её сердце к нему ожесточилось.

— Хорошо, — кивнула Ханна. — Так даже лучше. Физические страдания — пыль перед страданиями души.

Борн с усмешкой склонил голову, снова предложил женщине руку и повёл её завтракать.

Ханна опёрлась на него уже безо всякой опаски. И с удивлением заметила, что её рука на его руке перестала дрожать.

Она привыкла.

В этом страшном мире, глубинный демон оказался опорой надёжной не меньше чем чёрный трон, поставленный в Вирне Сатаной.

Пока они с Борном на одной стороне, он ведь не даст её в обиду? Но надолго ли их союз?

Ханна побоялась спросить, но демон ответил неспрошенное, легко прочитав беспокойство женщины:

— Я не ждал, что трон примет тебя. Хотел получить отсрочку, чтобы найти более подходящую кандидатуру. Но трон доволен, и я рад, смертная. Да, никто теперь не посмеет тебя обидеть, пока ты сама не пожелаешь разорвать наш союз.

— Но разве я могу это сделать? — выдохнула Ханна.

Её пугало, что Борн так легко читал мысли. Но почему-то и очаровывало.

Она выросла в мире, где магия служила скучным и угрюмым магистрам. Эта наука всегда больше пугала её, хотя Ханна, как наследница древнего рода, обучалась мелкой женской магии — распутать нитки или продлить горение свечей в доме.

Но Борн показал ей магию бесконечную и даже волшебную. Когда он в пару шагов привёл её из тюремного подвала в тронный зал, Ханна была просто потрясена его силой.

Будь он жесток и свиреп, она всё равно осталась бы очарованной этой внезапной переменой мира вокруг неё. Но демон оказался вежлив, куртуазен и по-своему честен.

Их связывал договор, и договор этот он был готов соблюдать, не отыскивая лазеек.

Они временные союзники, значит, сейчас Борн сможет её защитить. От голода, холода и бандитов. От целого мира, утратившего привычный ход вещей, и потому ожесточившегося.

Ханна вздохнула со всхлипом. На глаза набежали слёзы.

— О чём ты плачешь? — удивился демон.

Видимо, в такие сложные мысли он не умел ещё проникать. Или проник, но не понимал подслушанного.

— Всего год… — выдавила Ханна, кусая губы.

— Ты обещала мне этот год, — пояснил демон. — Иные условия не оговорены.

— Значит, через год я смогу быть свободной? — прошептала женщина, не понимая, радуется или боится будущей свободы.

Борн тоже не понимал. Он поймал её взгляд, потом посмотрел на забавную ящерицу с крыльями, обвивавшую руку.

— Ты можешь остаться, если захочешь, — сообщил он неуверенно.

— Нет, нет… — пробормотала Ханна. Её пальцы сжались, вцепляясь в рукав камзола демона и противореча словам. — Я хочу вернуть Софию и уехать!..

Ханна замолчала. Ей некуда было ехать.

Дом мужа цел, но не сможет теперь принести ей покоя. Разве что вернуться в комнату в доме книжника Акрохема в Лимсе, где она прожила зиму?

Она умеет шить и вышивать, сможет помогать старику по хозяйству. Он добр и не прогонит её.

Демон кивнул Ханне, прочитав её сомнения.

— Я полагаю, у нас ещё будет время обсудить это.

Ханна вздохнула. Чего это она так обеспокоилась несбыточным? Софию нужно сначала найти, а этот год сначала прожить.

Рука об руку демон и правительница вошли в роскошную столовую.

Демон подвёл Ханну к её месту. Усадил. Отдал команду слугам. Они робко выбрались из кухни, стали накладывать овсянку и разливать чай.

Выглядели слуги странно. Бледные, краше в гроб кладут, они так боялись демона, что то суетились, а то впадали в ступор.

Ханна только сейчас вспомнила, чем питается этот Борн, но после пережитого диета адской твари уже не казалась ей страшной.

Демон сожрал главу ковена ведьм, старую Иссият, но неизвестно кто из них на поверку сгубил больше жизней.

Ведьмы убивают людей по злобе и черноте помыслов, не брезгуют человеческими жертвами. А Борн просто так устроен, что питается душами. Так кто страшнее?

— Правительнице положено встречаться с подданными, и встречи буду определять я, — сообщил Ханне демон, наливая себе вина. — Возможно, позже ты войдёшь во вкус и разберёшься в причудах здешнего правления, но пока…

— Это разумно, — согласилась она.

Ханна боялась даже представить себе, как ей нужно будет самой определять все эти «встречи», решать, кого судить и кого миловать. Так хорошо, что Борн позаботился и об этом.

Она всё спокойнее ощущала себя во дворце рядом с ним и пугающим чёрным троном. Здесь было лучше и чем в тюрьме, и чем в доме мужа-убийцы.

Если бы Ханна была уверена, что София не страдает сейчас в плену у чертей, она была бы даже немного счастлива.

— Не думаю, что твоя дочь страдает. — Демон есть ничего не стал, наверное, он не ел человеческого, а приказал принести ещё вина. — Душа смертного хрупка и уязвима. Скорее всего, твоя дочь спит, чтобы токи её не нарушились.

— Ты уверен? — спросила Ханна, так сильно сжимая в пальцах ложку, как