В ту осень плата за одно выполненное «поручение» Лисандра составляла тридцать драхм — месячное жалованье за работу, сделанную за две ночи. Однако для неё требовался человек, знакомый с дорогами Спарты. Когда Теламон сообщил своему работодателю, что у него есть товарищ — anepsios, прошедший обучение в Спарте, за мной прислали. В то время штаб Лисандра располагался в гостинице под названием «Котёл», в Птелее, на границе с Мантинеей. После полуночи, когда другие офицеры и свидетели ушли, туда привели нас.

Лисандр уверял, что помнит меня по школе. Маловероятно, поскольку он был старше на три класса, к тому же обучался в элитной части. Но я его помнил. Из четырёх первых мест — в борьбе, хоровом пении, послушании и сдержанности, — которые юноша мог завоевать в год окончания школы, Лисандр получил три. Однако его происхождение было таким низким и он так заискивал перед теми, кто был выше его, что это помешало ему быстро возвыситься. Состояние мира также не способствовало продвижению по службе. Ему было лет тридцать пять. Сейчас он должен был бы уже командовать крупным пехотным подразделением, а вместо этого у него в подчинении была небольшая кавалерийская часть — наименее престижный чин в спартанской армии. Ничто не произвело на меня такого впечатления в ту ночь, как внешность Лисандра. Он был почти так же красив, как Алкивиад. Высокого роста, темно-стальные глаза, волосы до плеч. Однако в тот час казалось невозможным, что этот человек однажды приведёт к краху афинскую империю и будет править всем эллинским миром, как бог.

Лисандр подробно объяснил, чего он от нас хочет. Теламон и я должны будем доставить в Спарту оперившегося совёнка в клетке — подарок Клеобулу, главе партии войны. Однако настоящее задание заключалось в том, чтобы передать донесение, которое следовало запомнить и сообщить на словах только адресату. Это было обращение к правлению магистратов с просьбой серьёзно отнестись к интригам Алкивиада. Спартанские эфоры, члены коллегии пяти надзирателей, должны действовать — и действовать быстро, ибо меры, предпринятые этим афинянином, поставили под угрозу само существование Спарты.

Когда я отказался выполнить задание, боясь, что оно навредит моим соотечественникам, Лисандр засмеялся:

— Помни, ты всегда можешь передать эту информацию и всё, что увидишь и услышишь в Лакедемоне, твоему другу Алкивиаду, из любви или за плату.

До сих пор я помню текст:

«Основная опасность — не в Никин, не в так называемых народных вождях Афин — Гиперболе, Андрокле, прочих демагогах, чья проницательность простирается не дальше угождения толпе перед следующими выборами, но в этом аристократе, искателе славы, который один обладает и стратегическим видением, и неукротимой волей. В условиях мира он ведёт себя так, словно это война; устанавливая опеку над другими государствами, он стремится увеличить свою личную известность. Его цель — оторвать наш народ от его пелопоннесских союзников. Нам следует противиться этим интригам, пока ещё не поздно, друг мой, всеми средствами и мерами».

Лисандр знал Алкивиада с детства, когда Алкивиад и его братья посещали в Спарте друга их семьи — Эндия. Юношей Лисандр был беден. Он получил право воспитываться в спартанской школе только как mothax, «сводный брат». За его обучение платил отец Эндия, которого также авали Алкивиадом. Можешь представить себе, до какой степени эта зависимость задевала гордость юноши и подпитывала его желчность. Эту злобу к своему сопернику он пронёс через всю жизнь.

Я выполнил его поручение. Потом выполнял и другие. По большей части мне приходилось быть курьером. В Спарте действительно чувствовались перемены. Партия войны взяла верх. Молодые люди и даже женщины требовали решительных действий, которые позволили бы восстановить достоинство Спарты. Запах битвы уже носился в воздухе.

В то лето армия дважды начинала военные действия, оба раза в полном составе под командованием царя Агиса. Когда во второй раз всё закончилось неудачей почти у самых ворот Арго, спартанцы, в ярости от беспомощности собственного царя, обратились против него. Алкивиад немедленно воспользовался этим. Подняв союзников, афиняне взяли город Орхомен, закрепив за собой равнину и проходы к северу от Мантинеи. Таким образом Алкивиад отрезал Спарту от её союзников по ту сторону залива. Теперь уязвимыми стали Тегея и Оресфий. Их падение было невыносимым для спартанской армии, поскольку эти города были ключом к долине реки Эврот. И всё равно эфоры ничего не предпринимали. Они считали своего царя тупицей и трусом. И никто не доверял освобождённым илотам — государственным рабам, которые теперь составляли значительную часть спартанской армии. Котёл пускал пузыри, не решаясь закипеть.

Однажды вечером Теламон пришёл с очередным поручением. Мы поедем верхом с двумя афинянами-«щитами», Кроликом и Похлёбкой (последний получил своё прозвище за обыкновение постоянно блевать на море). Задание было такое: спуститься в долину к Тегее, а оттуда тайно сопровождать командира расположенной там спартанской части к форту у Триполи, где он получит приказы от своего правительства. Этого командира звали Анаксибий. Мы должны доставить его к Триполи ко второй страже и вернуться в Тегею до рассвета.

Лисандр ничего не сказал нам об этом, но в тот час в Тегее находился Алкивиад. Он был там со своими освобождёнными мессенцами. Произносил речь в Совете.

Мы нашли нашего спартанца и отправились в путь. Не успели мы проехать и мили, как нас остановил посыльный от Лисандра. Планы изменились. Нам надлежит ехать к алтарю Артемиды на дороге из Тегеи в Паллантей.

Наш спартанец, Анаксибий, был старшим офицером, отнюдь не расположенным иметь дело с тугодумами. Дважды Похлёбка получал от него сильные удары по рёбрам. Анаксибий желал знать, кто нас обучал и в какой операции мы участвуем.

Мы достигли алтаря, когда уже началась вторая стража. Ясно было, что нашему вспыльчивому подопечному не вернуться к рассвету. Поднявшись по лестнице, мы не увидели Лисандра.

— Клянусь Близнецами! — Анаксибий со злостью ударил жезлом по камню с такой силой, что у нас чуть не лопнули от звона барабанные перепонки. — Я с вас всех шкуру спущу за эту дерзость, а потом и с этого «сводного брата»!

Из-за колонны показался Лисандр. Один, лишь в сопровождении своего оруженосца, прозванного Земляникой по форме родинки. Он умолял Анаксибия простить его, но тот продолжал колотить жезлом по камню, напрасно призывая всех богов. Лисандр попросил его перестать шуметь, поскольку лагерь расположен совсем близко, а грохот может быть принят за сигнал тревоги.

— Ударь своим жезлом меня, если хочешь, но выслушай то, что мне приказано передать.

Анаксибий наконец опустил свою палку. В тот же миг Лисандр выхватил меч и, ударив спартанца по незащищённому правому плечу, нанёс ему такой удар, что рассёк шею до кости. Он почти обезглавил его. Анаксибий рухнул, как мешок. Кровь хлынула, точно из опрокинутого ведра. Мы четверо даже рты разинули. Земляника перевернул упавшее тело на камень лицом вниз и несколько раз погрузил ему в спину остриё своего копья. Он наносил упавшему раны, какие мог нанести только трус или убийца.