сердца и задержек дыхания, бессильно опустив руки и уставившись на Зверева широко раскрытыми глазами, в которых легко читалась тревога.

Ничего подозрительного в этом член Ревсовета не углядел.

– Там такое дело… Поймите, его мозг был не целостный, его препарировали, сделали более сотни тонких срезов, – словно извиняясь, еле слышно залепетал Кирилл.

Коммунист с ненавистью сплюнул на асфальт.

– Сволочи!

– Это давно, ещё советские власти, – поправил ход его мыслей Кирилл.

Зверевское лицо вытянулось от искреннего недоумения.

– А зачем они так?

– Тогда ещё не знали, что нужна полная целостность, думали, что сгодится ткань в массе, объём, так сказать. А срезы делали, чтобы установить, чем болел, и выявить формулу гениальности.

– Выявили?

– Нет, запутались в обоих вопросах. Только предположения.

Зверев опять сплюнул. На этот раз разочарованно. Непонятно было, как он умудряется выражать такие богатые эмоции таким примитивным образом, но получалось у него виртуозно.

– Дебилы всё-таки. Надо ждать своего часа. Если нет технологий, предпосылок, чего дрова ломать? Всему своё время. Вот мы ждали и дождались! – партиец взглянул на Кирилла с торжеством, но тут же задумался. – А что ты… вы говорили про проблемы?

– Так вот, – Кирилл продолжил уже академично, чётко. – Мозг был не целостный, плюс почти столетнее воздействие химикатов. – В этот момент на лице его отразилась скорбь нескольких поколений ленинцев. – В общем, пока ему ещё требуется помощь. У нас с ним занималась…

Тут Кирилл запнулся, глаза забегали. Антон начал переминаться с ноги на ногу, покряхтывая.

– Занимался специальный сотрудник, – решил немного исправить положение Кирилл. – Чтобы он вспоминал свои речи, статьи. Сотрудник ему помогал писать тексты и для вчерашнего выступления, и для будущих, уже готовых к записи. Это их, скажем так, совместная работа.

Зверев понимающе кивнул.

– А какие, собственно, проблемы? Заберём и вашего сотрудника. Мы практически не ограничены в средствах, оплатим по любым тарифам его услуги, если он не идейный.

– А сотрудник не захотел, – поспешил разочаровать коммуниста Кирилл. – Не захотел дальше продолжать из идейных как раз соображений. Ей претит насилие, она, то есть он, боится эскалации.

– Так ему или ей? – депутат подозрительно прищурился.

Глаза у Кирилла забегали, он с надеждой посмотрел на находчивого обычно в подобных ситуациях Антона. Но вмешательство опытного вруна не потребовалось.

– Да какая, на хрен, разница? – вдруг решительно махнул рукой Зверев. – Нам-то что? У нас что, сотрудников мало своих? У нас, – тут в голосе Юрия Алексеевича появилась гордость, – каждый второй с диссертацией по марксизму-ленинизму. Справимся, поможем Ильичу. Он и не через такие испытания проходил. А мозг его… Даже половины его мозга хватит, чтобы затмить любого тут, на хрен, умника!

Дистанции были разорваны, собеседник вернулся в привычный образ партийного руководителя. Три недостатка в нём сразу угадывались: образования, чувства такта и чувства юмора. В совокупности это было трагическим стечением качеств, но Зверев как-то с этим жил и, судя по всему, неплохо.

– Поехали! Берите из квартиры системные блоки, личные вещи, документы. Другого ничего не надо, всё необходимое купим. У вас две минуты. И сразу отправимся за Ильичом.

Неожиданно в разговор вклинился Антон, недовольный, по-видимому, своим положением стороннего наблюдателя.

– А если… если мы не захотим?

Зверев напрягся, глаза заблестели, желваки на скулах задвигались.

– А вы нам и не особо нужны. Мы лишь из уважения к вашему… – он порыскал глазами по сторонам, словно ища там нужное определение, – открытию. И чтобы Ильичу комфортнее было с научным сопровождением. А если вы не хотите, то, какие проблемы, сейчас скажете, где Ленин…

Парни вопросительно взглянули на разошедшегося Юрия Алексеевича, тот красноречиво показал глазами на охранников.

– А вы скажете! И мы уедем. Вас заберут буквально через полчаса. И лучшее, что вам светит, учитывая статью за терроризм – это встретить свой 50-летний юбилей на свободе. Ясно? Причём до этого возраста в колонии ещё дожить надо. В общем, шансов у вас немного.

Зверев демонстративно повернулся к охране и бросил через плечо:

– Ну так как?

– Да, сейчас, – подавленно ответил Антон, а Кирилл просто кивнул.

– Две минуты… – не оборачивая головы, сказал босс и спокойным шагом направился к своему авто.

Парни бросились в подъезд, за ними поспешил один из здоровяков-охранников.

– А как же Катя, мы же обещали? – поднимаясь по лестнице, шепнул Кирилл.

– А что не так? – холодно, с интонациями только что «завербовавшего» их Зверева спросил Антон. – Она выходит из игры, сказала же. Так что мы перед нею чисты.

***

Зверев сел на переднее сиденье, Кирилл и Антон разместились сзади. Машина была, конечно, шикарной: все городские звуки куда-то удалились, тихонечко играла музыка, призывно светились разные технические навороты.

Антон озирался заворожённо, всё трогал руками, ёрзал на сиденье, заглянул в холодильник, примерил наушники мультимедийной системы. Кажется, жизнь коммунистов ему начинала нравиться.

Кирилл сидел сосредоточенный, слушая гудки в телефоне.

– Алё, Владимир Ильич? – он пару раз натужно кашлянул.

Юрий Алексеевич обернулся, глядя на старенький кирилловский телефон с благоговейным трепетом.

– Я говорю, Владимир Ильич, вы меня слышите? – Кирилл едва не кричал в трубку, словно ехали они в шумном автобусе. – Мы едем к вам прямо сейчас с товарищами.

Кирилл недовольно сморщился и попытался вместе с телефоном сползти как можно ниже по сиденью, будто желая спрятаться или вовсе провалиться сквозь пол. Продолжил всё так же громко, всеми силами заглушая собеседника на том конце трубки, но говорил с расстановкой, медленно, чуть не по слогам, словно втолковывая непонятливому ребёнку.

– С товарищами. По делу. Вы должны быть в форме. Вы меня понимаете? В форме! Я всё объясню, ждите.

Он спрятал телефон в карман.

Зверев судорожно сглотнул.

– Ильича научили уже мобильным пользоваться? – он восхищённо покачал головой. – Вот что значит гений!

Затем смутился, словно первокурсник на экзамене, наморщил лоб, формулируя вопрос:

– А насколько… не совсем адекватен Владимир Ильич?

Закончив деликатную фразу, он впился взглядом в Кирилла, уже требовательно.

– Да фигня, Юрий Алексеевич! – не к месту проявил инициативу Антон, залихватски махнув рукой. – Он выглядит очень хорошо.

Кирилл громко задышал, сверля глазами неугомонного друга.

– Просто у него словарный запас стал сейчас минимальным, – с трудом давя злость в голосе, заговорил Кирилл. – Ему трудно самому сразу воспроизвести что-то серьёзное.

Зверев понимающе улыбнулся и кивнул, довольный отвернулся от ребят и откинулся на спинку кресла.

– А-а-а, ну понятно. Сейчас все такие безо всякого воскрешения и распила мозгов! – впервые он позволил себе предстать обычным человеком, даже хихикнул над собственной шуткой. – Руководитель нынче обмельчал. Все по бумажке говорят, ни один себе сам речь не пишет. Уж я-то на них насмотрелся.