Ильич влетел в офис. Не успел сесть на стул, как на столе зазвонил телефон и противный голос Вареньки (а каким еще можно назвать утренний призыв бросить свой привычный утренний моцион?) приказал (!!!) нестись к Генеральному. Рука не успела дотянуться до кнопки компьютера. «Отдыхай, трудяга. Пойду получать очередное ЦУ».

– Семен Алексеевич, вызывали?

– Илья Ильич, привет. Конечно, вызывал, скажи спасибо, дал тебе сны досмотреть, не стал делиться своим озарением в четыре утра. Проходи, садись. Надеюсь, ты позавтракал?

– Я бы не отказался от кофи с круасан шу[86].

Волков набрал внутренний секретаря.

– Варенька, два кофе и «педигри»[87].

– Алексеич, спасибо за заботу.

– Шерстка будет шелковистая, а энергии – хоть сейчас в упряжку. Теперь о деле. Я нашел решение проблемы с нашими двумя смыкающимися участками. Нам их отдадут не по спекулятивной, а по бросовой цене.

– Если можно, с этого места поподробнее.

Ильич сел на стол и начал болтать ногами.

– Зильбер, пожалуйста, слезь со стола, а то пойдут слухи, что ты ко мне входишь, ногой раскрывая дверь. Варенька хоть и проверенный человек, но язык я ей вырывать не могу, да и не хочу.

Зильберман со стола переместился на кресло слева.

– Понял, жаль, у вас нет табуреточки, чтобы у цветочка рядом с окошечком в уголке тихонько посидеть. Да и цветочка тоже нет.

В кабинет вошла секретарша с подносом, на котором лежал «дежурный набор» печенья и две объемные чашки с кофе. Чашки и «дежурный набор» переместились на стол руководителя. Волков поблагодарил: «Большое спасибо, Варенька, пожалуйста, постарайтесь два часа меня ни с кем не соединять». После того как дверь закрылась, беседа вошла в деловое русло.

– Ильич, перемешайся, чтобы я монитор туда-сюда не крутил, – аналитик переехал на кресле ближе к монитору, не вставая, перебирая руками по краю стола. – Смотри, практически все скупили, кроме двух участков.

– Да я давно в курсе дела, что ты наткнулся на спекуля, который хочет заработать на продаже народной земли.

– Ты про чернобыльский след слышал, что пятнами выпадает? По-моему, как раз на этих самых гектарах, ровно в границах интересующих нас владений выпала такая доза, что народ стал спиваться пачками, рожать дебилов и выращивать томаты небывалых размеров.

– Семен, ты правду говоришь или прикалываешься?

– Я говорю, что нужно срочно искать умников, которые диссертации пишут на данную тематику. Год спонсорства такой лаборатории и небольшая оплата услуг «добровольных экологов» поможет существенно снизить стоимость участков.

– Ты что, с ума сошел!? Специально заражать землю, на которой потом будем строить?

– Я, конечно, «Капитал» не осилил, но фразу, что «ради тысячи процентов буржуины любого в асфальт закатают», помню. Радиоактивные вещества – это не только опасно, хлопотно, но и дорого. Предлагаю взять на вооружение телевизионные технологии.

– А теперь можно поподробнее с этого момента, ты хочешь стать телемагнатом? – Волков встал, подошел к шкафчику с коллекцией машинок, открыл и, любуясь на них, продолжил.

– Для нашей операции этого не потребуется, достаточно будет Интернета и местной прессы для затравки. – Ильич переместился с кресла на стол и, взяв чашку, стал пить кофе и болтать ногами. – Семен Алексеевич, можно по пунктам и желательно без загадок. И кстати, когда ты себе плазму повесишь, чтобы попками с тобой не тереться, или тебе нравится?

Семен закрыл шкаф и уселся на кресло рядом, оставив последний вопрос без внимания.

– Можно. Пункт первый – мы начинаем мощную пиар-кампанию против Горликова, скрывающего от народа правду. Пункт второй – правду придется делать. Пункт третий – люди, которых мы привлечем, будут реально убеждены, что борются за правое дело. Пункт четвертый – мы будем управлять процессом.

– У меня вызывает вопрос пункт третий: почему люди будут убеждены в правоте дела?

– Да просто всегда есть такие люди, нужно только найти.

– Тогда как на счет четвертого пункта – как мы сможем ими управлять?

– Как говорил Вустер[88], «…все дело в тонком знании психологии». Ты видел людей, всю жизнь работающих в помещении и рвущихся лазить по грязи?

– Ну, в поход в отпуска многие ходят.

– Ага, на пару недель в теплое время года в хорошей компании. Кабинетный ученый если и поедет в поля, то только первый раз, чтобы наделать фоток себя любимого для галочки. Даже образцы собирать не будет. Особенно, если есть добровольные помощники. На этом этапе мы и будем управлять процессом. А радиоактивной черники, или что там будет еще расти на интересующих нас участках, на базаре полно. Нужно только ярлычок привесить. – Ильич добил последний «педигри» и на пару секунд перестал мотать ногами. Потом продолжил допрос.

– А можно о «добровольных экологах?

– Представь, ты сидишь в кабинете и управляешь кучей энтузиастов, которые ловят каждое твое слово на лету. Бегают на побегушках, собирая радиоактивные образцы по всей Московской области. Желания выйти из кабинета точно не будет, работы и в кабинете будет достаточно.

– Я повторяю вопрос, откуда мы возьмем энтузиастов?

– Юрик и его «двое из ларца».

– Юрик – лидер экологического движения – вот умора! Хотя он очень убедителен.

– Зильбер, а ты знаешь, у меня идея возникла, как нам и на науке заработать или хотя бы получить дополнительные очки в тяжелой конкурентной борьбе за клиента в наших домах отдыха. Пардон, в парк-отелях.

– Может, и мне начать что-нибудь коллекционировать? Раз, посмотрел на окаменевшую какашку динозавра и, оба-на, блестящая бизнес-идея.

– У тебя же роботы всю квартиру занимают.

– Извини, они на коллекцию не тянут. Бо́льшая часть находится в разобранном виде с целью улучшения характеристик или для создания гибридов. И потом, когда я на них смотрю – все мысли об улучшении их ТТХ[89], а не о бизнесе. То ли дело какашка динозавра. Здесь и редкость небывалая, и мысли о вечном. Сразу что-нибудь придумаю.

– Ильич, хватит подкалывать. Слушай сюда …

Архимеду было легко. Плюхнулся в ванную – готов закон. Тело, впертое в воду, выпирает из воды объем впертого тела. Пифагор разрезал штаны (видимо, он и был изобретателем сего наряда, который при его жизни не прижился: известно, что даже римляне предпочитали ходить без порток) под прямым углом – пожалуйста, еще один закон. Ни закона об авторском праве тебе, ни конкуренции. Всем хочется только брюхо набить да подраться. Никто не претендует на каракульки на глиняных черепках. Изобретай в свободное от драк время и не забывай рядом с буковками, описывающими суть закона, свое имя ставить. Некоторые поступали еще проще, как Плиний Старший: просто придумали всякие факты из головы, и их более 2 тысяч лет повторяют верящие древним авторитетам[90]потомки. Лет триста назад, когда встречались чудаковатые спонсоры, было совсем несложно брать образцы для опытов из соседней лужи и потом умничать, имея всего два увеличительных стекла. Совсем по-другому обстоит дело сегодня. Представьте, что все основные законы уже открыты. Яблоко давно попало в темечко Ньютона. Теория относительности написана в пыльном патентном бюро. Чтобы открыть что-то новое в физике, требуется строить огромный коллайдер[91], в котором разгонят атомы до бешеной скорости, чтобы столкнуть их лбами (как найти лоб у атома, теория еще не дала ответ, а коллайдер уже построили). Конечно, к проекту примазалось некоторое количество счастливчиков. Но каких бы размеров ни был коллайдер, на всех ученых его все равно не хватит. Тем более что кроме физиков есть еще и химики, и биологи, да и еще наберется несколько тысяч смежных отраслей народного хозяйства, где народ надеется что-то открыть. Что же самое главное для современного ученого? Необразованные первоклассники ответили бы – деньги. Менеджеры со степенью MBA[92]поправили бы малолеток – большие деньги. Одни ошибаются в силу малого жизненного опыта, другие – в силу излишней веры во всемогущество денег и полного отсутствия фундаментального образования. Для настоящего ученого самым важным является ТЕМА. Если вы не выбрали подходящую научную тему, то вы не ученый, а лаборант, допущенный мыть пробирки. Если же у вас есть ТЕМА, то деньги и прочие регалии сами будут липнуть к вам. Даже очень может быть, вы сможете годам к девяноста получить премию[93]имени одного изобретателя, учрежденную для молодых одаренных ученых, чтобы им хватало на мензурки и гальваноскопы.