– Ты правда можешь сделать это? – как-то спросилаона, когда в яркий зимний полдень они сидели у одной из бойниц, сквозь которуювиднелось безбрежное море пожухлой травы, раскинувшееся до самогогоризонта. – Ты в самом деле чародей?

– Боюсь, что так.

– Боюсь?

– С этим, понимаешь, связано много всякихнеприятностей, Адара. Сначала я не хотел такому верить, но всякие странные вешипроисходили… потому что я так хотел. Наконец наступил такой момент, когда яперестал сомневаться.

– Докажи! – потребовала она. Он нервно дернулголовой:

– Извини, но давай обойдемся без ненужных эффектов.Видишь ли, поднимется шум, и его может услышать тетя Пол. Она будет страшнонедовольна, что я делаю это, чтобы покрасоваться.

– Признайся, что ты боишься её?

– Не совсем так. Я просто не хочу, чтобы онаразочаровалась во мне. – Гарион задумался. – Как тебе объяснить…Как-то мы здорово с ней поругались, в Найссе. Я наговорил много лишнего, чегоне хотел говорить, а она рассказала о том, что она вынесла ради меня. – Онуставился в окно, припоминая слова тети Пол на корабле Грелдика. – Онаотдала тысячу лет мне, Адара… точнее, моей семье, но в конечном счете тому,чтобы я стал тем, кем сейчас являюсь… Она пожертвовала всем, что было ейдорого. Теперь ты представляешь, чем я ей обязан? Я сделаю все, что оназахочет, и скорее отрежу себе руку, чем снова доставлю ей огорчения.

– Ты очень её любишь, да, Гарион?

– Спрашиваешь! Мне кажется, что нет таких слов, которыемогли бы передать то, что существует между нами.

Адара, ничего не говоря, взяла его руку и крепко сжала. еёглаза светились любовью к брату.

Под вечер Гарион отправился в комнату, где тетя Пол возиласьс непослушным пациентом. Дни вынужденного безделья сделали Белгаратараздражительным, и следы этой раздражительности были видны на его лице дажекогда он дремал, обложенный подушками. Тетя Пол, в своем привычном серомплатье, сидела рядом и перешивала одну из старых туник Гариона для Миссии,устроившегося в ногах и глазевшего на её руки, в которых проворно мелькалаигла.

– Как он? – тихо спросил Гарион, глядя на спящегопредка.

– Поправляется, – ответила тетя Пол, откладываяшитье. – Настроение у него портится, а это хороший признак.

– Не заметно, что он?.. Ну, ты понимаешь, – Гарионнеопределенно взмахнул рукой.

– Нет. Пока что нет. Вероятно, слишком рано.

– Вы не перестанете шушукаться? – громко произнесБелгарат, не открывая глаз. – Невозможно заснуть!

– Ты сказал, что тебе не спится, – заметилаПолгара.

– То было раньше, – огрызнулся он, открывая глазаи замечая Гариона. – Ты куда запропастился?

– Гарион знакомился со своей кузиной, Адарой, –объяснила дочь.

– Мог бы забежать и проведать деда, – пробурчалстарик.

– Кому приятно слушать твой храп, отец?

– Я не храплю, Полгара.

– Как скажешь, отец, – спокойно согласилась она.

– Только не надо жалеть меня, Пол!

– Конечно, не буду, отец. Послушай, может выпьешь чашкухорошего бульона?

– Я не хочу чашки хорошего бульона. Дай мне мясо… скровью да кружку крепкого пива.

– Но ты не получишь мясо с пивом, отец. Ты будешь естьто, что я тебе дам… Сейчас это будет бульон и молоко.

– Молоко?!

– Ты предпочитаешь овсянку?

Старик негодующе уставился на нее, и Гарион неслышно вышелиз комнаты.

После этого эпизода Белгарат быстро пошел на поправку. Ужечерез три дня он встал с кровати, несмотря на энергичные возражения Полгары.Гарион знал обоих достаточно долго, чтобы разобраться в поведении тети. Она несчитала постель наилучшим лечением. Она всегда старалась поскорее поднятьпациентов на ноги. Подчеркнуто нянчась с отцом, она тем самым стараласьпоскорее поднять его с кровати. Вынужденное безделье злило старика, ностимулировало работу мозга. Полгара всегда старалась делать так, чтобыпсихическое выздоровление не отставало от физического. Разработанный ею методлечения выходил за рамки чисто медицинской практики, переходя в областьискусства.

Когда Белгарат впервые появился в зале короля Чо-Хэга, нанем лица не было. Он чуть ли не висел на руке дочери, тяжело плетясь рядом, новскоре, когда заинтересовался разговором, стало понятно, что старик не прочьразыграть трагедию, показывая этим, что, как бы искусно дочь ни исполняла своюроль, он тоже не лишен актерских способностей. Было любопытно следить за тем,как тонко каждый маневрирует, стремясь достичь желаемого.

Главный вопрос, однако, оставался открытым. Если физическоеи умственное состояние Белгарата не вызывало сомнений, то способность творитьчудеса еще предстояло проверить, и Гарион понимал, что с такой проверкой лучшеповременить.

Однажды рано утром, спустя неделю после их приезда вСтронгхолд, Адара постучала в комнату проснувшегося Гариона, который знал, чтоэто пришла сестра.

– Да? – сказал он, быстро натягивая камзол илосины.

– Ты не хочешь покататься, Гарион? – спросилаона. – Солнце вышло из-за туч, и сегодня гораздо теплее.

– Еще бы! – сразу согласился он, садясь инатягивая олгарские сапоги, подаренные Хеттаром. – Вот только оденусь.Подожди минутку.

– Можешь не спешить, – сказала она. – Яоседлаю для тебя лошадь и прихвачу еду на кухне. Только не забудь предупредитьгоспожу Полгару, что мы отправляемся на прогулку. Встречаемся у западныхконюшен.

– Я быстро, – пообещал он.

Тетя Пол сидела в громадном зале с Белгаратом, королемЧо-Хэгом и королевой Сайлар, которая ловко перебирала пальцами нити на большомткацком стане под мерное пощелкивание челнока.

– …В середине зимы такие переходы трудны, –заметил король Чо-Хэг. – В горах алгосов нам придется несладко.

– Я думаю, что с этим можно справиться, – ленивовозразил Белгарат, полулежа в глубоком кресле. – До Пролги доберемся тойже дорогой, которой пришли, но сперва я должен переговорить с Релгом. Может,имеет смысл послать за ним?

Чо-Хэг кивнул, подозвал слугу и что-то передал ему, аБелгарат поудобнее устроился в кресле, перекинув ногу через подлокотник. Настарике была серая шерстяная туника, и, несмотря на ранний час, в руке ондержал кружку с пивом.