ходят с непокрытой головой и голыми грудями; мальчики же и девочки ходят голыми до 7‑ми лет, и срам у них не покрыт.

Из Чаула пошли сухим путем до Пали[226] 8 дней, то индийские города; а от Пали до Умру[227] 10 дней – это индийский город; а от Умри до Джунира[228] 6 дней. И живет здесь джунирский, индийский Асад-хан, Меликтучаров[229] холоп; говорят, что он держит от Меликтучара 7 тем[230]. А Меликтучар имеет 20 тем; в течение 20 лет он бьется с кафирами[231], – то его побьют, то он их часто побивает. Хан ездит на людях[232]; много у него и слонов, и коней добрых. Много также у него людей – хорасанцев[233], а привозят их из Хорасанской земли[234], или из Аравийской[235], или из Туркменской и Чагатайской[236]; привозят их все морем, в тавах – индийских кораблях.

И привез я, грешный, жеребца в Индийскую землю[237]; дошел же до Джунира благодаря бога здоровым, – стоило мне это сто рублей. Зима у них началась с Троицына дня[238], а зимовали мы в Джунире, жили 2 месяца; в течение 4 месяцев, и днем и ночью, всюду была вода и грязь. Тогда же у них пашут и сеют пшеницу, рис, горох[239] и все съестное. Вино же у них приготовляют в больших орехах[240] кокосовой пальмы[241], а брагу – в татне[242]. Коней кормят горохом и варят для них рис[243] с сахаром и маслом; рано утром дают им еще рисовые лепешки[244]. В Индийской земле кони не родятся[245]; здесь родятся волы и буйволы. На них ездят и товар иногда возят, – все делают.

Город Джунир[246] находится на каменном острове, который никем не устроен, а сотворен Богом; один человек подымается на гору целый день, дорога тесна, двоим пройти нельзя. В Индийской земле гости останавливаются на подворьях[247], и кушанья для них варят господарыни; они же гостям и постель стелют, и спят с ними. Хочешь иметь с той или иной из них тесную связь – дашь два шетеля, не хочешь иметь тесной связи – дашь один шетель; ведь это женка, приятельница, а тесная связь даром[248] – любят белых людей. Зимой у них люди ходят: фата на бедрах, а другая по плечам, третья на голове. А князья и бояре надевают тогда на себя портки, сорочку и кафтан, и у них же фата по плечам, другою опоясываются, а третьего обертывают голову. Боже, Боже великий, Боже истинный, Боже благий, Боже милосердный[249].

И в том Джунире хан взял у меня жеребца[250]. Когда же он узнал, что я не бусурманин[251], а русский, то сказал: «И жеребца отдам и тысячу золотых дам, только прими веру нашу, Мухаммедову[252]; если же не примешь нашей магометанской веры, то и жеребца возьму и тысячу золотых на твоей голове возьму». И учинил мне срок, 4 дня, на Спасов день, в пост Пресвятой Богородицы. И господь бог смилостивился на свой честный праздник, не лишил меня, грешного, своей милости и не повелел мне погибнуть в Джунире с нечестивыми. В канун Спасова дня приехал хорасанец ходжа[253] Мухаммед, и я бил ему челом, чтобы попросил обо мне. И он ездил к хану в город и уговорил его, чтобы меня в веру не обращали; он же и жеребца моего у него взял. Таково господне чудо на Спасов день. Итак, русские братья-христиане, кто из вас хочет идти в Индийскую землю, тогда ты оставь свою веру на Руси и, призвав Мухаммеда, иди в Индостанскую землю.

Меня обманули псы-бусурмане: они говорили про множество товаров, но оказалось, что ничего нет для нашей земли. Весь товар белый только для бусурманской земли. Дешевы перец и краска. Некоторые возят товар морем, иные же не платят за него пошлин. Но нам они не дадут провезти без пошлины. А пошлина большая, да и разбойников на море много. А разбивают все кафиры, не христиане и не бусурмане[254]; молятся они каменным болванам, а Христа не знают.

И из Джунира вышли в день Успения пречистой к Бидару[255], большому их городу, и шли месяц; а от Видара до Кулунгира[256] 5 дней, а от Кулунгира до Кульбарги[257] также 5 дней. Между этими большими городами много других городов, каждый день встречалось по 3 города, а в другой и по 4; сколько ковов[258], столько и городов. От Чаула до Джунира 20 ковов, а от Джунира до Бидара 40 ковов, а от Бидара до Кулунгира 9 ковов, и от Бидара до Кульбарга тоже 9 ковов.

В Бидаре происходит торг на коней и на товар: на камки[259], на шелк и на всякий другой товар; можно купить на нем также черных людей. Другой купли здесь нет. А товар их весь индостанский. Съестной же – все овощи. На Русскую землю товара нет. Люди все черные и все злодеи, а женки все бесстыдные; повсюду знахарство, воровство, ложь и зелье, которым морят господарей.

Князья в Индийской земле все хорасанцы[260], и все бояре также. А индостанцы все пешие, ходят быстро, и все наги и босы, в одной руке имеют щит, в другой – меч. А иные слуги ходят с большими и прямыми луками да стрелами. А бои у них все на слонах, а пеших пускают вперед; хорасанцы же на конях и в доспехах, и кони и сами. Слонам же к хоботу[261] и к клыкам привязывают большие мечи кованые, весом по кентарю, одевают их в булатные доспехи и делают на них городки; а в каждом городке находится по 12 человек в доспехах, с пушками[262] и стрелами.

Есть у них одно место – гробница шейха Алаеддина[263] в Алянде[264], где однажды в году устраивается базар, куда съезжается вся Индийская страна торговать и торгуют там 10 дней. От Бидара 12 ковов. А приводят коней, до 20 тысяч продают, и всякий другой товар свозят. В Индостанской земле это лучший торг; всякий товар продают здесь и покупают на память шейха Алаеддина, на русский праздник Покрова святой богородицы. Есть на том Алянде птица филин[265], она летает ночью и кричит «гукук»; на