Стражники не сдвинулись с места. Энрике проговорил что-то на их родном языке, и они одновременно отступили назад, словно хорошо выдрессированные собаки. Я не сомневалась, что по его приказу они бы не колеблясь убили Вильену и Хирона.

Жуана сбежала с помоста и бросилась прочь из зала. Ее фрейлины последовали за ней. Оставшийся в одиночестве Куэва умоляюще посмотрел на Энрике, но тот отвел взгляд. Лишь тогда я заметила архиепископа Каррильо, который ворвался в зал через боковую дверь. Вид у него был озабоченный, а за ним следовали Кабрера и часть дворцовой стражи.

— Ваше величество, — сказал он, — мне только что сообщили. Это произвол! Вильена зашел слишком далеко. Могу ли я…

— Уведите их, — прошептал Энрике.

— Идемте, дети мои. Быстро, — повелительно произнес Каррильо.

Мы с Альфонсо поднялись со своих мест. К нам подошла Беатрис, стоявшая до этого среди придворных. Когда Каррильо выводил нас за дверь, я успела заметить, как Энрике бессильно опустился на трон, закрыл лицо руками, словно ему нанесли смертельный удар.

В коридоре Каррильо распорядился, чтобы Кабрера отвел нас в наши покои.

— Проследите, чтобы сегодня они никуда не выходили, — мрачно проговорил он, и я взглянула на Альфонсо, который испуганно жался к архиепископу и его стражникам.

Кабрера повел нас за дверь; я услышала лязг оружия стражников, что направились вместе с Каррильо и моим братом в другую сторону.

— Изабелла! — крикнул Альфонсо, и я резко обернулась.

Брат кинулся ко мне, бросился в мои объятия.

— Прости, — прошептал он. — Я не хотел. Ты вовсе не глупая. Я просто… я так испугался.

— Почему? В чем дело, Альфонсо? Почему ты испугался?

Я оглянулась в сторону Каррильо, тот стоял, раздраженно уперев руки в бока. Его белая мантия, под которой виднелась черная рубаха, падала на обутые в сапоги ноги, а с кожаного пояса толще моей руки свисал меч в ножнах.

Он тоже носил оружие при дворе. Слуга Господа в облачении воина. Внезапно я представила, как он рычит от ярости на поле боя, размахивает мечом и срубает головы, и сердце мое забилось сильнее.

— Останься с нами, — сказала я Альфонсо. — Прошу тебя, не ходи с ним.

Брат покачал головой:

— Не могу. Я пообещал, что исполню свой долг. Прости, Изабелла.

Мягко поцеловав меня, он вернулся к Каррильо. Не в силах пошевелиться, я смотрела, как архиепископ обнимает моего брата за плечи и уводит прочь.

Мне хотелось побежать за ними, потребовать от Альфонсо поклясться, что он не станет рисковать своей жизнью. Но я уже поняла: что бы я ни говорила или ни делала, это ничего не изменит. Он был прав — я всего лишь глупая девчонка, которая ни на что не может повлиять и никак не способна изменить нашу жизнь.

Именно тогда мне стало ясно, что снова я увижу брата очень не скоро.

Два дня спустя, когда мы с Беатрис сидели, прижавшись друг к другу в освещенной свечами комнате, и прислушивались к недовольному ворчанию леопардов в королевском зверинце, к нам пришел Кабрера с новостями.

— Архиепископ Каррильо покинул дворец. Он забрал с собой инфанта, заявил, что ваша мать лично доверила ему Альфонсо. Король потребовал их возвращения, но никто не знает, куда они уехали. У Каррильо немало владений, и он пользуется поддержкой среди своих вассалов. Он может быть где угодно. Я сделаю все, что смогу, для вашего высочества, но…

— Мне следует позаботиться о себе самой, — закончила я, заставив себя улыбнуться.

После того как уехали Каррильо и мой брат, Кабрера и Беатрис оставались единственными моими друзьями во дворце.

Кабрера достал из-под камзола сложенный пергамент. Беатрис молча надела плащ.

— Читай, мы не станем тебе мешать, — сказала она, шагая следом за Кабрерой к выходу.

Я долго смотрела на послание, прежде чем сломать восковую печать с символом Арагона и медленно развернуть хрустящую бумагу.

Там было всего пять слов:

Будьте смелой, Изабелла. Ждите меня.

К тому времени, когда весна сменилась жарким летом, слухи разошлись по всей Кастилии, разносимые торговцами в дальние провинции и города. Женщины распространяли известия среди вассалов, те, в свою очередь, спешили передать их в замки сеньоров. К осени все уже знали о внезапном отъезде Альфонсо из дворца и мятеже маркиза де Вильены, что лишь прибавило всеобщих сомнений в законности происхождения принцессы Иоанны.

Я не получала вестей от брата или Каррильо и не осмеливалась писать сама. Хотя я продолжала жить в своих апартаментах в casa real, где у меня имелась небольшая прислуга под началом доньи Кабреры, содержавшаяся на деньги короля, за мной постоянно наблюдали, и свобода моя была ограниченна. Любая прогулка за пределы ворот требовала королевского одобрения и соответствующей охраны.

Беатрис сообщала мне обо всех придворных сплетнях; от нее я узнала, что Вильена и еще несколько грандов собрались в северном городе Бургосе, где объявили о создании союза в защиту прав моего брата. Угроза гражданской войны нависла над Кастилией, подобно ожидающим первого удара грома грозовым тучам, и не проходило дня, чтобы Жуана не требовала от Энрике послать против мятежников войска.

Она позволила себе подобное даже в моем присутствии, когда однажды утром я сидела в углу ее покоев, стараясь казаться как можно более незаметной.

— За всем этим стоит Каррильо! — кричала она моему растерянному брату. — Он нашел орудие мести и намерен использовать его против тебя. Зачем ты позволил ему забрать Альфонсо? Ты должен был остановить его, пока мог!

— Жуана, прошу тебя. — Энрике стоял перед королевой, комкая в руках красный шерстяной тюрбан. — Альфонсо — всего лишь ребенок. Как он может угрожать…

— Этот ребенок, как ты его называешь, может обратить против нас все королевство! Боже милостивый, неужели ты настолько слеп, что не видишь истину? Во главе так называемого союза стоят Вильена и Каррильо, и они заранее сговорились устроить во дворце скандал, чтобы тайком вывезти Альфонсо. Ты должен положить конец их предательству, пока не стало слишком поздно!

Энрике склонил голову, пробормотал, что никаких доказательств измены нет и потому он ничего не может сделать. Затем бросил на меня извиняющийся взгляд и поспешно сбежал в свое лесное поместье Эль-Пардо в Мадриде, как он часто поступал, оставив меня на милость королевы.

— Я не потерплю клеветы в отношении моей дочери — законной наследницы Кастилии, — заявила она, нацелив на меня украшенный перстнями палец. — Если Каррильо осмелится присоединиться к кучке предателей в Бургосе, это будет стоить ему головы — и твоему брату тоже. На твоем месте я бы усиленно молилась, ибо я уничтожу каждого из них, прежде чем они украдут трон у моей дочери!