Так, по крайней мере, задумано… Черт, да здесь настоящий лабиринт!

– Постой! – кричит Фарли. – Ты что, правда сердишься?

– Нет, Фи, не сержусь, – отвечаю я тоном, опровергающим мои слова.

– Значит, ты устал, – говорит она и подскакивает ко мне. – Неудивительно. Я тоже устала. На ногах у меня волдыри, задница вспотела – ситуация как из рекламы чудо-крема «Голд Бонд». Если бы у нас было настоящее свидание, то таким манером ты точно не прорвался бы на первую базу.

– Хорошо, что оно у нас не настоящее, – выпаливаю я, не успев прикусить язык. Я понимаю: Фарли пытается меня раздразнить, и сейчас я сыграл ей на руку. – Знаешь что? – огорченно вздыхаю я. – Все это, конечно, должно было получиться совсем не так. Извини. Как ни стараюсь, выходит ерунда. Наверное, тебе все-таки стоило взять на роль бойфренда какого-нибудь футболиста.

Сказав это, я тут же начинаю придумывать, как теперь выкрутиться.

– Давай поцелуемся, – говорит Фарли.

Вот уж не ожидал. Почти уверенный в том, что не ослышался, я все-таки встряхиваю головой и переспрашиваю:

– Прости, что?

– Я серьезно. Ничего смешного с нами сегодня не происходит, то есть в плане нового материала день безрезультатный. Тогда, может быть, имеет смысл поработать над второй нашей задачей? Если мне придется позировать перед фотографами и прилюдно нежничать с посторонним мужчиной, это будет еще более стремно, правда? Разумеется, я не хочу на тебя давить, чтобы ты поцеловал меня немедленно. Однако бросаться к тебе на шею при посторонних я тем более не буду. При Хейзл мы тоже весьма ограничены. А скоро тот футбольный матч, на котором нас будут фотографировать, чтобы начать меня раскручивать… Конечно, если тебе неприятно, то не надо. Естественно. Само собой. С другой стороны, если ты не против, то, может быть, нам стоило бы просто поцеловаться и…

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – спрашиваю я.

Вообще-то я не люблю прерывать Фарли: ее словесное недержание кажется мне довольно милым. Но дело срочное: я должен прямо сейчас задать вопрос и получить ответ. Мой голос звучит напряженно, в нем слышится отчаяние, которого Фарли, надеюсь, не уловит.

– Да, – говорит она и моргает. – По причинам, упомянутым ранее.

Что еще за причины? Не помню… Мой мозг как будто ослеплен белой вспышкой. Так бывает, когда посмотришь на солнце, а потом закрываешь глаза и видишь одно всплывающее световое пятно за другим. Я все еще пытаюсь избавиться от этого ощущения, когда Фарли спрашивает:

– Ты хочешь поцеловаться со мной?

– Да, – срывается у меня с языка. – По ранее упомянутым причинам.

Мы делаем шаг навстречу друг другу. Я судорожно ищу какое-нибудь оправдание происходящему, но ничего не нахожу. Ну и ладно. Ей это зачем-то нужно. А я всегда рад помочь.

– Фи… – говорю я, беря ее за руку. – Ты уверена?

Вместо ответа она медленно поднимается на цыпочки, скользит ладонью вверх по моему предплечью и еще выше, к воротнику рубашки. Я чувствую легкое прикосновение ее пальцев к своей шее, вижу влажные волосы, прилипшие к вискам, тушь, чуть-чуть расплывшуюся под левым глазом. Фарли поглощена какими-то мыслями, ее взгляд затуманен. В ней ощущается такая мягкость, от которой у меня что-то екает в груди. Эта, тихая, сторона ее натуры пробуждает во мне своего рода жадность. Меня привлекает ее задумчивость. Но не ее неуверенность, которую я хочу развеять поцелуем.

Моя рука ложится на плечо Фарли, гладит пульсирующую кожу над ключицами. Проведя по розовой нижней губке большим пальцем, я наклоняюсь и прихватываю ее своими губами.

Фи отвечает мне. В этом поцелуе, поначалу осторожном, сразу же чувствуется вся она: то, как она вошла в мою жизнь, как ведет себя на сцене, как разговаривает. За твердым нажатием следует более нежное и более свободное, с привкусом фруктово-мятной жвачки, за неожиданным, почти болезненным укусом – влажное поглаживание. Когда ее язык прикасается к моему, я запускаю пальцы ей в волосы и натыкаюсь на что-то спиной. Дерево? Наверное. Фарли прижимается ко мне. Я веду ладонью вниз по ее спине. Когда я на секунду высвобождаю губы, она издает короткий обиженный стон. Этот звук отдается у меня внизу живота, и я, хрипло буркнув непечатное слово (именно сейчас оно кажется уместным), теряю остатки самообладания. Мы переворачиваемся. Осторожно прислонив Фарли спиной к дереву, я хватаю ее за бедро и коленом размыкаю ей ноги.

– Эй! Какого черта вы там делаете?

Глава 13

«Любовь, выросшая из дружбы, – главная составляющая счастливой жизни».

Челси Хэндлер

Сейчас

Фарли

Майер застывает. Не отрывая глаз от моего лица, он широко распахивает их и только через секунду, скользнув взглядом по моим губам, выпрямляется, чтобы заслонить меня собой.

– Извините! – кричит он тому, кто прервал наш тет-а-тет.

Выглянув из-за его широкой спины, я вижу, что к нам приближается невысокий пожилой мужчина в комбинезоне. Майер подбирает с земли палку с корзинкой и протягивает ему.

– Хм… Ваше?

Мужчина смотрит на эти орудия, хмурится, потом опять поднимает глаза на Майера и, упершись кулаками в бока, отвечает:

– Неужто я выгляжу таким старым? Этим штуковинам двести лет, сынок.

– Ха! – фыркаю я и, уже не прячась, протягиваю руку. – Здрасте. Извините за вторжение. Мы немного заблудились.

Мужчина перестает хмуриться. Он ниже меня, у него всклокоченные белые волосы, сросшиеся черные брови, похожие на гусеницу, карие глаза и пухлые румяные щеки. Теперь он улыбается, и я, конечно же, улыбаюсь в ответ. Кажется, что передо мной оживший садовый гном.

– Вы не то чтобы помешали мне, мисс, а просто я вижу, что вы и правда заплутали, – усмехается незнакомец.

– Уже уходим. Еще раз извините, – говорит Майер.

Развернувшись, он подталкивает меня и опять заслоняет – как будто я нуждаюсь в защите от безобидного старика. Смешно!

– Ну и как вы думаете, где ваша машина? – спрашивает тот.

– Найдем, – сухо отвечает Майер.

– Если пойдете в этом направлении, то свалитесь к чертовой матери с обрыва. Здесь многие плутают. Особенно те, которые… хм… отвлекаются.

Я оборачиваюсь, гном подмигивает мне. Майер хмуро оглядывает его с ног до головы.

– В таком случае не могли бы вы нам показать, как выйти на дорогу?

– Не мог бы. Зато могу проводить вас к своему дому, а оттуда свезти вниз. Так я буду уверен, что завтра не наткнусь на ваши трупы.

Незнакомец протягивает Майеру заскорузлую лапу.

– Я Эйбл Ларсен. Хозяин фермы.

Майер называет себя и вздрагивает – видимо, удивленный силой рукопожатия.

– А как зовут рыжую