Старик назвал сумму — Андрей Николаевич спокойно вывел цифру и подписал. Отдал чек и лишь потом меланхолично заметил:

— И не стыдно тебе, старый лис?

— Я не лис, князь, — я волк. Мы не наглые, мы практичные. Тем более всю ночь работали — пели, плясали, гадали. И тебя, князь, не обидим! Баваль! Баваль, дочка, иди сюда!

— У вас осталась минута на то, чтобы убраться отсюда. Поторапливайтесь. И ничего не нужно, — князь попытался отделаться, зная прекрасно, что все равно не отделается. Это ж… цыгане!

Молоденькая цыганка — совсем девочка — подлетела, чмокнула старика в щеку и, развернувшись к Великому князю лицом, заговорила, едва касаясь смуглыми пальцами четких линий на шершавой ладони:

— Один из твоих господ, князь, — человек нехороший, бояться тебе его надо, золотой ты наш, бежать надо! Душа у него черная, глаз алчный, сердце трусливое — предаст он тебя! Позолоти ручку, князь, — всю правду скажу!

Великий князь насмешливо поморщился, ничего не ответил, снял с себя перстень и положил в раскрытую чумазую ладошку.

— Спасибо, князь! Не забуду доброты твоей и щедрости, — сверкнула девчонка белыми зубами.

Хлопок — и позади князя Радомирова появилась его личная целительница.

— Проследите, пожалуйста, чтобы последствий у этого гуляния не было. Еще незаконнорожденных не хватало.

Та поклонилась — и отошла к девчонкам, которые поприветствовали ее веселыми выкриками.

Князь прошел вовнутрь.

Пожалуй, эта часть сегодняшнего утра доставила ему особенное удовольствие.

Он увеличил силу своего голоса до такой степени, чтобы дрожали стены. Приглушил слух, еще не хватало самому оглохнуть, и скомандовал:

— Внимание! Построение! Всем спуститься вниз!

Выждал с полминуты — и опрокинул на каждого молодого бездельника по сугробу, что переместил со двора. Потом поискал взглядом место почище — полы они вином поливали, что ли? — переставил туда стул, засек время. И стал ждать.

Страдающий вид юных аристократов порадовал.

Наследник был бледен. Его явно подташнивало.

Алсапов выглядел откровенно злым. И не скрывал этого. Черные глаза гневно сверкали… Красавец!

Варейский же, помня нрав Великого князя и свое разжалование в солдаты, сдерживался изо всех сил, одновременно демонстрируя готовность идти на подвиг. Вот прямо сейчас. С утра. Молодец!

Соколов казался встревоженным. Интересно, что его так насторожило? «Может, думает, что я императору или императрице доложу, как и с кем молодежь проводит ночи?» — подумал князь. И усмехнулся.

Что касается Волкова, то он выглядел… Как обычно. Большой. Добродушный. Сильный. Флегматичный. На нем, на единственном, излишества этой ночи никак не отразились. Должно быть, сказывался столичный опыт попоек и дебошей. Орел!

— Итак, — еще раз оглядел наследника и его адъютантов князь. — К делу, господа! По приказу его императорского величества на территории имперского города Джанхот и прилегающих к нему окрестностях проводятся учения по ликвидации последствий стихийных бедствий. Речь идет о последствиях, вызванных снегопадом. Вашей задачей является организация мероприятий с использованием всех имеющихся в данном районе сил и средств. Ваше высочество, вы руководите операцией. Ваша… свита — это ваши заместители. Вопросы?

— Кто в городе и в районе будет оказывать нам поддержку? — спросил быстрее всех соображающий Алсапов.

— По идее все гражданские и военные организации. Все, кого найдете, — и князь широко улыбнулся, явно издеваясь.

— Значит, специально вы никого не предупреждали?

— Вы абсолютно правы, светлейший князь.

— Это все замечательно, однако, на мой взгляд, учения так не проводятся, — обиженно проговорил Соколов.

— Учения — нет, — перевел князь тяжелый взгляд на графа, адъютанта и поэта. И стал объяснять. Ему все время казалось важным достучаться до каждого из этих мальчишек. Сделать так, чтобы они сберегли все то, что он, император и люди их поколения добывали кровью.

Убедился, что все пятеро, несмотря на тошноту и головную боль, слушают его внимательно. И продолжил:

— Так начинаются чрезвычайные ситуации: стихии, бомбисты, революции, нападение врага извне… Все это так и происходит. Без согласования со штабом, его величеством и даже со мною. Внезапно… Мгновение — вы гуляли и пили. А в следующее — уже надо быстро реагировать на угрозу. И вы или готовы брать ответственность на себя и организовывать что угодно — от ликвидации последствий метели до тактических мероприятий по обороне границы, или… У вас кризис власти — и всегда найдутся те, кто отправит вас и ваши семьи под нож или бомбы… И начнут править сами. Ваше высочество? Принимайте командование…

— Слушаюсь! — иронично отозвался наследник.

— Я привел Тамару Ильиничну, — Андрей Николаевич кивнул на целительницу. — Она вам поможет. И заметьте — это очень, очень великодушный жест с моей стороны! А теперь я позволю вам всем откланяться — у вас много дел. Да, ваше высочество… У меня сегодня — выходной. И… наверное, завтра.

Раздался какой-то слаженный гул удивления — но никто ни о чем не спросил. Не посмели.

На этом он и откланялся.

Джанхот. Утро. Двадцать третье декабря.

Она

Я, улыбаясь, слушала всю ночь, как метель гудит за стенами моего домика. Надо же… Пришел. Нашел. Как в сказке. В которую я, признаться, никогда не верила.

И не приснилось ли мне, что вчера Великий князь предложил мне стать его женой? Явно сон. Или видения под воздействием алкоголя. В таком количестве, да еще и такого крепкого я никогда не употребляла.

К семи утра ветер стих. Я посмотрела на часы, улыбнулась шарику, вздохнула — и пошла откапываться. Главное было — открыть дверь и выйти из дома. А пока меня ждали домашние заботы: растопить печь, приготовить завтрак — на двоих… При этой мысли сердце забилось часто-часто.

Взяла с собой светящийся шарик, чтобы он освещал мне двор. Когда же на нашу улочку проведут освещение? Мы уже и деньги сдали с каждой улицы. А все — темень. Однако здесь, на окраине городка, мне было уютно. И близость леса только радовала.

Я не сразу открыла дверь — снега намело много. Но упрямство — дело хорошее. Я потихоньку ее то приоткрывала, то прикрывала. И так проделала щель, в которую и протиснулась.

Теперь дойти до сарайчика, где от прежних хозяев осталась широкая лопата для уборки снега. Снега намело мне по пояс. Я провалилась. Упала, опрокинулась на спину — и уставилась в темное еще небо. Шарик завис прямо надо мной, но в следующее мгновение, будто убедившись, что со мной все в порядке, отодвинулся в сторону и стал вместе со мной смотреть на исчезающие звезды. И было так хорошо, так спокойно. Пока я не услышала крик: