— Хорошо, я попробую в это поверить… Но как быть с пирожками? Как это возможно? — Алексей недоумённо смотрел на богослова.

— Да всё возможно, Алёша, чего уж тут философствовать? Просто принимай, как есть. Сам-то ты себя простить не мог — всё ж маловато душка́. И вот тебе скорая потусторонняя помощь, так сказать, недвусмысленный намёк, что пора бы уже это сделать. Тут ведь всё просто: человек, не простивший себя, не может двигаться дальше — воля его скована. Как вы это называете — камень на душе. Вот этот камень и не даёт подняться. Но его можно и нужно сбросить. Иначе он будет тянуть всё ниже и ниже. А ты у нас и так на дне. Так что сброс любого балласта для тебя равносилен движению вверх. И не сомневайся, пирожки те самые, сделанные родными руками. И готовься к своей настоящей жизни! Ибо процесс запущен!

— Какой процесс?

— Процесс по исполнению желаний!

— Ты исполнишь все мои желания?

— Ни в коем случае! Ты сделаешь это сам.

Глава 21. Пробуждение

Всю следующую ночь Алёше снились сны. Их было какое-то неимоверное количество. Как будто кто-то сбросил пелену или открыл старый пыльный занавес, за которым стояли давно позабытые декорации. И декорации эти стали оживать. Там было много всего из детства, много разных переживаний, много сцен с родителями. Несколько раз за ночь он просыпался то в холодном поту, то от отдышки, то от слёз.

— Чёрт его знает, что происходит, — Алёша лежал в кровати с испуганным видом. За окном всё ещё была ночь. В какой-то момент ему стало так жутко, что он вспомнил молитву, которой его научила мама. Прочитав три раза «Отче наш», он, кажется, вновь задремал. И теперь ему привиделось нечто совершенно необычное. Какой-то древний город с удивительными строениями. Люди в непривычных одеждах. Прекрасные морские пейзажи и старинный собор. И всё это было ему очень знакомо. А потом солнечная картинка сменилась. Его взору предстал страшный морской шторм, чёрное небо, летящий в окно камень и ужасающая пасть скалистого обрыва. И в итоге его охватила дикая сердечная боль, безысходность. Такая сильная, что казалось, ещё немного и дыхание остановится. Как будто в самом центре его груди возникла огромная дыра с рваными краями, через которую утекает жизнь…

Он проснулся. На часах было 07:07 утра. Так рано без будильника он ещё не просыпался. Но в этот раз решил больше не спать.

Он встал, прошёл на кухню. Ничего необычного, но от странных сновидений ещё потряхивало. В груди по-прежнему ныла невидимая рана. Возникшие чудесным образом пирожки были съедены ещё вчера. Он сел за стол и немного успокоился. Странное дело, кажется, впервые с момента маминой смерти он больше не испытывал чувства вины. Стало действительно легче. Как будто вместо этого гнетущего ощущения он теперь чувствует мамину любовь внутри. Или даже нечто большее. «Хотя, что может быть больше маминой любви?» — он задумался. «Странно, что мне пришла в голову такая мысль. Разве я знаю более сильную любовь? В конце концов, никто меня и не любил так, как мама. С другой стороны, есть люди, которые выросли без родителей, при этом завели свои семьи, нарожали детей и тоже их любят. Но откуда им знать, как ЭТО — любить своих детей, если в их жизни не было любящих мам? Выходит, источник любви должен находиться где-то внутри самого человека, и, очевидно, любого. Но откуда он там взялся? Неужели, и мой кривоносый мучитель имел такой источник любви? Что-то не верится…».

— По вере вашей дано вам будет! — из комнаты прозвучал знакомый голос. Дернувшись с непривычки, но, уже не сильно удивившись, Алёша аккуратно вернулся в комнату. Там он обнаружил сидящего за столом Богослова.

— Что ж, ты делаешь успехи. Теперь ты уже способен на большее. Но кое-что даже в снах решить не можешь, — Андрей пристально всматривался в его глаза. — Я смотрю, ты по-прежнему тоскуешь по своей сердцевладелице Афине. Ох, не по ней ты скучаешь, вовсе не по ней…

Алексей помолчал, а потом, резко вздёрнув голову, выпалил:

— А что мне делать? Я не могу по щелчку пальца остановить свои чувства!

— Чувства, говоришь… Гм, — Андрей хмыкнул.

— Да, чувства! А что же это такое? И мне больно. Мне по-прежнему больно. Почему, почему люди обманывают друг друга? Почему ещё вчера она называет меня любимым, радостно показывая, что переименовала меня в своём телефоне, пишет, что скучает, и всегда, всегда при встрече берёт меня за руку! А уже сегодня, когда её запах ещё не успел выветриться из моей постели, она выкладывает фото в купальнике и с довольным выражением лица пишет в своих соцсетях, как с ней знакомятся другие! Она ведь даже не все вещи свои забрала! Скажи мне — как? Как так можно? Знаешь, что она мне сказала однажды? Мы сидели на этом самом диване, держась за руки, и делились нашими прошлыми ошибками в отношениях. Казалось, что нет ничего искреннее и интимнее, чем эти наши разговоры. Тогда она сообщила мне: «Милый, я хочу, чтобы ты не сравнивал нашу связь с прошлыми событиями в твоей жизни. Я не повторю ни один из сценариев в отношениях, которые у тебя были до меня. Я это я» — я это я… — и Алексей выругался.

— А в итоге что? Она не то что не повторила, а превзошла все остальные! Ещё и с этим продюсером… И как, скажи, после этого можно кому-то довериться? Как?

Немного помолчав, он продолжил:

— Знаешь, создаётся такое впечатление, что самый несчастный человек на Земле — это тот, кто до конца держит данное кому-то слово, — по всему было видно, что в душе его бушует ураган. Ему действительно было больно.

Андрей дал ему время немного успокоиться. А затем сказал:

— Ты не умеешь ценить себя. Послушай, готов ли ты увидеть истинную картину своей жизни? Понять, что твои привычные, устоявшиеся годами взгляды, понимание всего, что происходит, происходило и будет происходить в твоей жизни — это лишь привычки одинаково реагировать на ситуации. И привычки эти выработались вследствие различных событий в твоей жизни. Ты их по своей неопытности, по своей внутренней НЕсвободе не смог сразу отринуть, а бессознательно записал на подкорку как единственно верные! Так вот, привычки эти и есть то, что тобой движет, что закрывает от тебя истинное положение вещей в твоей жизни. Так твой мозг оберегает тебя, а точнее, своё спокойствие