тебя получится, хороший мой, — она крепко обняла его и поцеловала. — Ой, что это я, совсем из ума выжила, ей-богу. Там в такси мой второй чемодан. Ты принеси его, сынок, а я тебе пока пирожков с картошкой разогрею. Ещё с утра нажарила и в самолёт, — она взяла в ладони его лицо и улыбнулась.

— Беги, мой родненький, — она повернулась и перекрестила его.

— Ты проходи, мам, я быстро! — крикнул он, не оборачиваясь, и метнулся к лифту, но тот почему-то не работал. Тогда он побежал по лестнице, между делом подумав о том, как же мама с чемоданом поднималась на тринадцатый этаж. Выбежав на улицу, он стал судорожно искать такси и понял, что даже не спросил номер автомобиля. Так и не обнаружив никакого такси, он решил подняться наверх, так как в этой суматохе даже не успел взять свой мобильный. В этот раз лифт послушно распахнул свои двери, и он поднялся на тринадцатый этаж. Вбежав в квартиру, он позвал маму, но почему-то никто не ответил. Тогда он прошёл в комнату, но и там никого не обнаружил. Ничего не понимая, он взял с подоконника свой мобильный и набрал мамин номер. Телефон не отвечал. Тогда он набрал номер своего отца. После долгих гудков папа взял трубку:

— Привет, Алёша.

— Пап, привет! Слушай, мама тут чемодан свой в такси оставила, а телефон почему-то недоступен. Ничего не понимаю: только что здесь была, а теперь молчит. Можешь ей набрать?

— Алексей, сынок… наша мама… мама сегодня умерла, — отец глухо заплакал в трубку.

Лёша стоял посреди комнаты и не понимал, что происходит.

— Пап, ты что говоришь? Она только что ко мне приехала с чемоданом, — говоря это, Алексей понимал, что нигде не видит этого самого чемодана. — Пап, мама мне пирожков привезла! С картошкой! Ты чего там, пьяный что ли? — и голос его задрожал.

— Сынок, маму сегодня утром увезла скорая, а час назад её не стало. Ты приезжай, родной, я тебя жду, — было слышно, как он заплакал ещё громче и положил трубку. В комнате всё поплыло, почему-то запахло пирожками, и Лёша проснулся.

На душе повисла страшная тяжесть. Он лежал на своём диване, и чтобы не заплакать, широко открыл глаза.

Какой же чудовищной силой порой наделены наши сны. Такой, что мы совершенно не властны над чувствами, возникающими в процессе и после их просмотра. И зачастую человеку требуется немало времени, чтобы вернуть состояние своего духа в соответствие с реальной действительностью. После нескольких таких глубоких эмоциональных состояний, вызванных снами, невольно начинаешь задумываться: а может, всё-таки сон реален? Ведь таких ярких эмоций, как там, не испытать во время бодрствования. Так что же есть реальность на самом деле? Приходится думать, что проявление реальности очень многообразно. Или в мире существует бесчисленное многообразие этих реальностей… Но мы отвлеклись, мой читатель.

Мама Алёши умерла год назад. Сразу после этого он, испытывая неподъёмное чувство вины, каким-то образом запретил себе видеть сны. Он очень боялся, что просто не выдержит, если мама ему приснится. Но, очевидно, сегодня что-то изменилось.

Она болела, и Алексей всё собирался приехать её навестить, но он как раз только познакомился с Афиной, на которую ему очень хотелось произвести впечатление. И тогда же нужно было ей помочь с песней (эх, знал бы заранее, дурак, кто и как ей в итоге поможет…), так что все свободные деньги и время были потрачены на кажущуюся настоящей любовь. Да и мама вроде на поправку пошла: весело так по телефону разговаривала, всё подбадривала, мол, ты, сынок, там не сдавайся, Москва не сразу строилась и прочее. А однажды она не позвонила. Хотя делала это регулярно. И Лёша не позвонил, некогда было. И буквально на следующий день отец сообщил о случившемся.

«Мамочка моя, прости меня», — он в очередной раз мысленно просил у неё прощения, но отвечать уже было некому.

Он взял в руки телефон. Число на дисплее напомнило, что сегодня ровно год, как мамы не стало. «Нужно папе позвонить», — с этой мыслью он встал с дивана и автоматически прошёл на кухню. Неожиданно перед глазами мелькнуло что-то непривычное для этой обстановки. Он замер: на кухонном столе стояла тарелка, полная пирожков. Ничего не понимая, он кое-как протянул руку, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Горячий пирожок обжёг пальцы. Лёша надломил его: «С картошкой». И с этой мыслью он потерял сознание.

Что ж, мой дорогой читатель, позволю себе ненадолго прервать повествование это правдивой истории, чтобы кое-что прояснить. Можно прочесть много духовной литературы и стать эрудированным человеком в вопросах религии и мистики. Можно быть очень спокойным человеком, познавшим внутреннюю гармонию через молитву и медитацию. Можно поверить и принять истину о существовании вечной души. Можно признать Бога Единого и Вездесущего. И даже коснуться просветления! Но когда умрёт твоя мать, муж или ребёнок — ты будешь страдать. И точка.

И даже если во всём остальном ты достиг внутреннего баланса, то смерть родного человека безапелляционно вытащит тебя из этой гармонии и заставит вновь ощутить себя всего лишь человеком, неспособным хоть на мгновение повлиять на ход событий. И тогда, если ты правильно всё примешь, не озлобишься, не сопьёшься, не покончишь жизнь самоубийством, то душа твоя станет опытнее и, возможно, если во всём остальном ты действительно достиг внутренней гармонии, это будет твоё последнее страдание. И это неотъемлемая часть земного пути. А посему помни: если ты рождён на Земле, значит, это рождение необходимо именно тебе и только для твоего прогресса. Поэтому — не жалуйся и не падай духом. Иначе сам себе будешь копать новую яму. В прямом и в переносном смысле!

Но вернёмся к нашей истории, ибо впереди нас ждёт ещё много интересного!

Алексей очнулся от чьего-то шумного прихлёбывания. Он медленно открыл глаза и обнаружил себя сидящим на стуле спиной к стене. Напротив, за кухонным столом, сидел богослов и, не спеша, но громко пил свой чай. Его звонкие причмокивания нарушали полнейшую тишину, царившую в квартире. Сквозь окно кухню заполнял успокаивающий розовый свет заходящего солнца. Возле Алексея тоже стояла кружка с горячим напитком и те самые пирожки…

— С возвращением, Алёша, — бодро поприветствовал его богослов. — Приступай!

— К чему?

— Как к чему? К самопрощению! В нашем случае к поеданию вкуснейших домашних пирожков, — и он снова громко отхлебнул из кружки.

— Кажется, у меня что-то с давлением… В шкафу… в таблетки. Мне нужно их выпить.

— Да неужто? Такой молодой, а уже маешься фармзависимостью? Брать лекарства впрок