– А это – какая?

– «Бэ».

Венчик пролистнул несколько страниц.

– А это?

– «Лэ».

– Вообще-то, «эль», ну да ладно… А прочитать вот это слово можешь?

– Лэ… то бишь, эль… е… сэ… нет, сы…

– «Эс», – поправил Венчик. – Но тут не надо буквы правильно называть, тут их надо слитно читать, чтобы слово получилось.

– Слитно?.. Ну, тогда тут «лес» получился. Правильно?

– Правильно, молодец. А вот это?

– Л-лл… о-оо… па-а… лопа… А вот эту, на грабли похожую, я забыл…

– «Тэ», – подсказал парень. – Она ведь еще на топор немножко похожа, правда? Вот тебе и «тэ», так легче запомнить.

– На топор не шибко похожа. Ну, пусть… – и Цапл продолжил, хотя давно уже прочитал и понял это слово: – Лопа… тэ-э… а-а. Лопата.

– Здорово! – обрадовался Венчик. – Ладно, хватит. Понятно, что толк с тебя будет. Так что идем к Стё… Э, нет, не идем. С оружием в Устюг нельзя. Отдай Лёхе арбалет, он его сохранит.

Цапл только тут до конца осознал, что и впрямь полетит сейчас в Устюг. В сам Устюг, о котором он должен был всего лишь разузнать у лесных мутантов! Кардан даже помыслить не мог, что одному из разведчиков удастся проникнуть в сам город. А ему, Цаплу, это не просто удастся – он даже какое-то время будет там жить! Вот только Кардан-то, когда он не вернется в Лузу вовремя, посчитает его погибшим… И ведь не сделать ничего, не предупредить никак!.. Хотя… Почему не предупредить?.. Можно не только предупредить, но еще и…

– Я Лёхе арбалет не отдам, – сказал он.

– Не отдашь?.. – растерялся Венчик. – Но я же говорю: с ним нельзя в Ус…

– Я Лёхе не отдам, – перебил его Цапл. – Я его Марии оставлю. Той, что меня встретила. У Лёхи, поди, у самого что-то имеется, с чем можно охотиться, а Мария мне при встрече сказала, что если бы у нее был такой арбалет, как у меня, она бы тоже на охоту ходила. Вот пусть пока и ходит.

– Давай, отнесу, – протянул руку явно обиженный таким поворотом Лёха.

– Я сам, – мотнул головой Цапл и посмотрел на Венчика: – Подождешь?

– Ну… – развел тот руками. – Давай уж… Только недолго.

Цапл подошел к избе Марии и в задумчивости остановился. Он вовсе не был уверен, что правильно догадался о планах Кардана. То, что он задумал сейчас, могло оказаться огромной, сто́ящей ему головы ошибкой. Но если он разгадал задумку хозяина правильно, то не сделать этого сейчас было бы уже не просто ошибкой, а самой большой в его жизни глупостью, расплачиваться за которую тоже, скорее всего, пришлось бы своей головой. И он решил рискнуть. Отгоняя последние сомнения, Цапл тряхнул головой и постучался в дверь, а когда Мария ее отворила, сказал:

– Пошли.

– Куда?.. – растерянно заморгала женщина.

– В лес отойдем. Недалеко. Дело есть, поговорить нужно.

– Давай в избе поговорим, – испуганно пробормотала Мария. – Зачем в лес-то?

– Ты что, боишься меня? – нахмурился Цапл. – Если бы я хотел, то еще тогда, при встрече… – Он поморщился и, глядя мутантке в глаза, спросил: – В общем, так… Ты с дочкой встретиться хочешь?

– Катюша?.. – встрепенулась женщина. – Она здесь?!

– Не здесь. Но сейчас от тебя зависит, увидишь ты ее или нет. Маша, дело, и правда, очень серьезное, а времени у нас в обрез.

– Хорошо-хорошо, идем! – выскочила на крыльцо Мария.

У этого охотника прозвище было соответствующим – Волчара. Потому что он любил волков. Потому что знал их повадки, чувствовал этих животных, понимал – пожалуй, даже лучше, чем людей. Его бы воля, ушел бы, наверное, жить в волчью стаю, и он почти не сомневался, что волки бы его приняли. Но случилась Катастрофа; непонятная Волчаре невидимая, но беспощадная радиация сотворила с людьми и животными такие злодеяния, какие не пришли бы в голову самому свирепому и жестокому хищнику. Люди и звери умирали в страшных муках сотнями, а те, что выжили, были уже не похожи на себя прежних – стали облезлыми, покрытыми язвами уродами. Но самое ужасное случилось потом: у выживших стало рождаться мутировавшее потомство, с каждым поколением всё меньше похожее на родителей. Это в первую очередь относилось к животным – люди почти перестали рожать, детородные функции у большинства атрофировались.

То же, во что через пару десятков лет превратились звери, уже было мало похоже на своих прародителей. Любимые Волчарой волки в процессе мутаций потеряли хвосты и почти всю шерсть – остатки ее покрывали морщинистые, в сплошных гнойниках и коростах, белесые тела редкими клочками. Зато сами туловища стали длиннее и гибче, лапы – тоже длиннее, да еще и толще; к тому же на передних появилось нечто вроде когтистых, а в остальном почти человеческих пальцев. На морды же этих мутоволков смотреть было и вовсе омерзительно: их лысые черепа очень уж были похожи на лица людей, больных проказой или перенесших жуткие ожоги.

В общем, с мутоволками жить Волчара уже не мечтал, ему и охотиться-то на них не хотелось. Только если раньше он не любил убивать волков из жалости к ним, то теперь – из-за брезгливости и отвращения. Какой бы сильный голод его ни терзал – Волчара вряд ли притронулся бы к мясу этих мерзких отродий.

Но повадки мутоволков мало изменились по сравнению с теми, которыми обладали их красивые предки. Разве что из-за появившихся на передних лапах пальцев зверюги научились лазить по деревьям и, прячась в ветвях, выслеживать сверху добычу. А еще, из-за того, что добычи стало меньше, а шансов погибнуть – куда больше, чем раньше, волки, и без того предпочитавшие жить в стае, вовсе перестали быть одиночками и следовали за вожаком, куда бы он их ни повел – даже, казалось бы, на верную смерть. Потому что отстанешь, или, тем паче, ослушаешься – погибнешь уже наверняка. В случае ослушания тебя свои же соплеменники и сожрут.

Охотнику всё это было известно, поэтому к заданию Кардана он отнесся спокойно – знал, что нужно делать. Перво-наперво он тщательно выстирал одежду и вымылся сам, чтобы максимально устранить чуждые хищникам запахи. Из оружия Волчара взял с собой только охотничий нож – убивать волков он всё равно не собирался, разве что одного, не больше.

Углубившись в лес, он не стал продираться по чаще, а отыскал дорожку – знал, что именно там найдет то, что ему нужно. И впрямь, вскоре на самом видном месте, на бугорке, Волчара увидел кучку волчьего помета – именно так самцы метят территорию. Отломив веточку, охотник расковырял кучку и приметил клочок лосиной шерсти. Это его порадовало: волки недавно хорошо поохотились и не голодны. Хуже было бы обнаружить белый помет – значит, звери глодали кости – или вовсе жидкий стул с косточками ягод.

Волчара отбросил веточку, взял фекалии в руки и тщательно протер ими с обеих сторон ладони, а потом и лицо, после чего нанес неаппетитные пятна на одежду. Теперь учуять исходящий от него запах человека было бы совсем сложно даже волку. Особенно мутоволку, обоняние которого, как знал Волчара, сильно уступало прежнему, волчьему.