удар с правой руки прямо в район сердца. После этого гигант просто навалился на скошенный багажник своей машины, сполз на асфальт и подсунул одну ногу под колесо автомобиля, стоявшего слева от «Москвича».

– Пойдем! Пора вмешаться, – сказал подполковник капитану Русинскому.

Они одновременно выскочили из машины и двинулись к месту, где происходила драка. До него было чуть больше шести метров, на которых умещались три машины.

Журавлев, как ему и было положено, решил, что идет подмога врачам. Он шагнул навстречу новым противникам и с ходу, без остановки, попытался нанести подполковнику удар в голову. Тот просто увернулся от него, одновременно выбросил навстречу противнику руку и угодил ему в плечо. Но со стороны могло показаться, что удар пришелся в голову.

По крайней мере, сам Журавлев пошевелил другой рукой челюсть и спросил с вызовом:

– Что, борода, драться умеешь?

– Умею, – коротко ответил Россомахов, шагнул вперед, в прыжке попытался ударить коленом в челюсть капитана, но не достал буквально какие-то миллиметры.

– Я тоже умею, – заявил капитан Русинский и показал классический, разве что слегка замедленный бекфист, то есть удар кулаком в голову с разворотом корпуса на триста шестьдесят градусов, который угодил в подставленную руку Журавлева.

Подполковник Россомахов понял, что замедление было специальным, чтобы Журавлев успел подставить блок.

При этом Виктор Васильевич не удержался и тихо заметил Русинскому:

– Сильно вперед заваливаешься. Инерцию тела учись сдерживать.

Глава 10

Прохожий, которого изображал капитан Журавлев, понял, что нарвался на двух специалистов по рукопашному бою.

Сначала он выставил вперед раскрытые ладони, словно желая остановить противников, а потом и вовсе повернулся и побежал, крича через плечо:

– Я сейчас вернусь! И не один! Тогда и разберемся!

Но за ним никто не побежал, только Виктор Васильевич затопал двумя ногами, изображая преследователя, что только добавило убегающему капитану скорости.

Тут же откуда-то из дверей больницы, как всегда, уже после окончания драки, появился старший сержант полиции, которого сопровождал охранник заведения, одетый в черную униформу с соответствующей надписью на спине.

Полицейский взглянул на подполковника и спросил:

– Вы за ним не побежали?

– Вы разве не видите? Я до сих пор бегу, – ответил тот.

Охранник тем временем подскочил к врачу со сломанным носом, помог тому сесть. Врач потрогал нос, потом прощупал двумя руками затылок, которым ударился об асфальт, нашел там рассечение кожи, посмотрел на свои окровавленные пальцы, застонал и только после этого, видимо, вспомнил о самой главной своей беде. Он энергично, даже со злостью вывернулся из круто татуированных рук охранника, поддерживающих его в сидячем положении, обернулся, увидел портфель, резко вскочил, бросился к нему, поднял и вытащил изнутри горлышко от трехлитровой банки с полиэтиленовой крышкой с одной стороны и угловатыми острыми осколками с другой. Даже на расстоянии отчетливо пахло спиртом.

Врач закатил такую матерную тираду, что даже охранник с татуированными руками от удивления широко раскрыл рот. Разбитую банку со спиртом этому лекарю было жаль куда сильнее, чем свой обильно кровоточащий нос и рассеченную кожу на затылке. Он взял в руки свой халат, который перед дракой бросил на крышу соседней машины, и вытер одной полой нос, другой осторожно, стараясь не надавливать, промокнул затылок. Так в давние времена, когда в школах еще писали чернилами, первоклассники поступали со страницей в тетради по чистописанию.

Охранник видел, что его помощь не нужна, поспешил ко второму врачу и вместе с ментовским старшим сержантом помог тому встать на ноги.

– У меня, кажется, ребра сломаны. Дышать больно, – пожаловался гигант, не сумевший применить свои незаурядные физические данные против капитана Журавлева, рядом с ним совершенно ничтожного, худосочного карлика.

Хотя у самого капитана рост был чуть меньше ста восьмидесяти четырех сантиметров и вес ненамного больше восьмидесяти четырех килограммов. Рядом с большинством обычных людей Игорь Олегович выглядел достаточно крупным мужчиной.

– Надо снимок ребер сделать, – сказал охранник.

– А мне надо голову зашить и попробовать нос вправить, – сказал второй врач вполне нормальным голосом, совсем не стонущим, как у поверженного гиганта.

– Я сам идти не могу, – простонал тот.

Россомахов и Русинский подскочили к нему и принялись его поддерживать. Охранник и ментовский старший сержант помогали идти второму врачу, ухватив его под руки. Так они и поднялись на крыльцо больницы, куда уже выскочила целая куча медицинских сестер из приемного покоя.

Перед дверью Виктор Васильевич оглянулся и увидел, как мигнула фарами и фонарями «Мазда». Капитан Журавлев убежал недалеко. Он хорошо помнил, что в машине осталось оружие, и издали нажал на кнопку пульта сигнализации, а сам пока поблизости не показывался.

Этот звук слышен был плохо из-за возмущенного говора женщин, стоявших на крыльце. Не каждый день у них, по сути дела, на глазах избивают врачей.

Россомахов и Русинский так и вели гиганта под руки до самого кабинета флюорографии, где ему должны были сделать снимок ребер, а медицинские сестры открывали перед ними двери. Сразу за нужной дверью этого страдальца с рук на руки принял врач.

Офицеры вышли и успели увидеть, как охранник и старший сержант полиции завели в другой кабинет второго врача, который по примеру первого тоже начал плакаться:

– У меня ведь в субботу свадьба. Как же я в таком виде невесте покажусь!

Россомахов и Русинский уверенно двинулись в обратную сторону, однако прошли мимо двери, через которую попали в основной коридор приемного покоя. Потом они свернули на внутреннюю лестницу, о существовании которой не знали, но оба, не сговариваясь, просчитали ее наличие примерно в этом месте. По ней кто-то спускался, но они этим ничуть не смутились и только шагу прибавили.

Навстречу им попалась средних лет женщина в очках, засовывающая белый медицинский халат в небольшую для этого сумку. Он никак не хотел там помещаться, и женщина, увлеченная своим занятием, только бросила на двух мужчин рассеянный, но умный, как у хорошо выдрессированной собаки, взгляд.

Вообще-то в здании был лифт, мимо которого подполковник с капитаном прошли совсем недавно. Люди должны были бы им пользоваться. Но мало ли у кого какие предпочтения.

Виктор Васильевич с уважением и пониманием относился к привычкам всех людей. Так, Лариса Витальевна лифтом пользовалась только вынужденно, исключительно для подъема, а у другого человека могла быть и по-настоящему тяжелая форма клаустрофобии. Кто-то, может быть, хотел сбросить лишние килограммы, поэтому каждый день дома и на работе отказывался пользоваться лифтом. У кого-то могли быть другие причины, собственные.

Подполковник Россомахов пошел быстрее, перешагивая через ступеньки. Капитан Русинский отставать не пожелал и тоже добавил скорости.