здесь все время твоего нахождения в больнице. Если ты станешь куда-то выходить, они будут тебя сопровождать. Это необходимо. Поняла? – Голос подполковника стал предельно строг и внушителен.

– Поняла все, кроме необходимости. В чем она выражается? Ты можешь объяснить по-человечески?

– Попробую. Тебя сегодня пытались убить. Ты это осознала?

– Не очень. Так ты говоришь. Да и мне показалось, что меня толкнули на дорогу намеренно. Но ведь человек мог нечаянно это сделать. Споткнулся, попытался о мою спину опереться, чтобы не упасть. Такое ты допускаешь при всей своей страсти к криминологии?

– Допускаю как исключение. Но ты просто не в курсе всех других событий. Иначе считала бы так же. Твой мобильник выкрали обманом.

– Он хороший. Только я удивляюсь, не могу понять, откуда этот человек узнал мой номер.

– От твоего Виталия. Это он послал того человека и отдал ему приказ убить тебя. Я предполагаю, что этот тип служит в охране «Феникса».

– Да, я должна тебе признаться, что изменила свое мнение о Виталии. Но уверена, что он никогда не дал бы такой приказ. В своей работе он может быть человеком жестким. Но не со мной. Я, как ни странно, могу его предать. Он меня – никогда. Я нисколько в этом не сомневаюсь. Ты не сможешь убедить меня в обратном.

– Ты его совсем, похоже, не знаешь. Какую он должность занимает в «Фениксе»?

– Финансовый директор.

– Понятно. Значит, это он работает с подпольным криминалом почти всей России?

– Я не в курсе, с кем он работает. Знаю только, что меня не предаст.

– Но ты сама говорила, что он подставил меня.

– Так ведь тебя. Не меня. Я лично вижу разницу между собой и тобой.

– Это не столь важно. Если человек ради своих интересов подставляет другого, даже незнакомого, как я для него, то это уже о многом говорит. В первую очередь о том, что он любого подставит, если ему потребуется. Ты сама подумай, откуда у постороннего человека мог оказаться твой номер телефона?

– Не знаю. Но мало ли возможностей? Случиться могло все, что угодно.

Виктору Васильевичу казалось, что Анна готова была заплакать от его категоричных утверждений. Но он знал ее всегда только сильной, решительной и бескомпромиссной, ни разу за совместно прожитые годы не видел, чтобы она плакала или хотя бы была близка к этому.

– Согласен. Просчитать все варианты просто невозможно.

– А тебя он желал подставить только для того, чтобы занять твое место рядом со мной. Ты был ему помехой. Честно скажу, я не думала, что все будет настолько серьезно обставлено, не знала обо всех его планах. Я считала, что он обеспечит тебе какие-то служебные неприятности, может, даже увольнение из армии, и этим ограничится.

– Увольнение из армии может быть только по решению суда. Разжалование в рядовые, лишение пенсии. Этого ты хотела?

– Я не знала, чем это тебе грозит.

– А твой Виталий пошел дальше, сделал из меня предателя. Это автоматически означает и решение суда с заранее определенным результатом, лишение свободы на много-много лет. Хотя я не знаю такой зоны, которая смогла бы удержать офицера спецназа военной разведки. Я думаю, твой кавалер и его подельники понимали это. Они, скорее всего, постарались бы создать мне условия для побега, чтобы застрелить в это время. Тогда вообще ничего доказать было бы невозможно. Они просто сослались бы на неукротимый характер офицера спецназа, и дело было бы закрыто. Ты вместе с Виталием была бы счастлива, увидев меня в гробу.

– Можешь меня еще раз по голове ударить, – сказала вдруг Анна сердито. – Я даже стона не издам. Знаю, что кулаком ты можешь стукнуть сильнее, чем мне досталось от машины на дороге. Но клянусь тебе, что ничего подобного я даже в мыслях не держала. Более того, я даже возмутилась, когда об этом услышала, и пообещала тебе все рассказать.

– Вот потому за тобой и послали человека, которому приказали толкнуть тебя под машину или уничтожить любым другим способом. Совершенно безразлично, твой Виталий отдал это распоряжение или второй, который генеральный директор. Но твой номер мог дать, я думаю, только первый из них.

– Не верю!

Анна стояла на своем. Как всякая женщина, которая достаточно хороша внешне, она была уверена в своем абсолютном влиянии на мужчину, не хотела согласиться с тем, что была в руках Виталия просто временной игрушкой, без которой он вполне мог прожить.

– Но если бы он беспокоился, то должен был бы хотя бы навестить тебя здесь, в больнице.

– Он мог звонить мне. Но телефона у меня с собой нет.

– Ему это известно. Мне даже думается, что он достаточно точно знает, у кого в кармане этот телефон, сам дал приказ забрать его. Если бы тот старший лейтенант Лютиков не отдал аппарат, то его просто убили бы и забрали мобильник.

– Что этот телефон может дать твоим преследователям? – Анна вроде бы нашла оправдательный, как ей показалось, аргумент. – Почему на нем свет клином сошелся?

Она говорила возбужденно, слишком громко. Виктор Васильевич даже стал опасаться, что это может сказаться на состоянии Анны, и без того пока весьма неустойчивом.

– Потому, что ты звонила Ларисе Витальевне. После этого ее пытались похитить, чтобы пытать, выбить сведения. Потом бедняжку просто убили бы и выбросили бы тело. Твой Виталий готов был ради собственного оправдания и совершенно незнакомой ему женщиной пожертвовать. Это зверь, а не человек.

– Неправда, – тупо и упорно сказала Анна. – Я не верю тебе.

– Ты поверишь мне сегодня ночью, когда тебя, скорее всего, и попытаются убить. Хотя я, конечно, постараюсь этого не допустить. Тебе оставить пистолет? Ты не забыла, как с ним обращаться?

– Не надо мне оружия. Обращаться с ним ты меня научил, но мне оно не требуется. Я просто не верю тебе. Ты это все придумал, чтобы меня вернуть!

– Конечно. Для этого выбросил на помойку все твои вещи вместе со шмотками твоего Виталия. Как и все продукты, в том числе и дорогие. Вот бомжам раздолье будет. Они теперь и приоденутся, и подкормятся. А тебе теперь придется прямо на помойке переодеваться, если вещи твои еще не растащили.

Виктора Васильевича рассердило упорство Анны, не желающей признавать очевидного. Поэтому он говорил сердито, даже зло.

– Тебе лучше знать бомжовскую жизнь. А мне Виталий новую одежду купит. Он нисколько не жадный.

Подполковник Россомахов махнул рукой и пошел к выходу. Только взявшись за дверную ручку, он вспомнил, что хотел вести видеозапись разговора с бывшей женой.

«Чтобы зафиксировать ее показания, мне придется теперь